Одним теплым вечерком они втроем медленно вышагивали по зеленеющему молодой листвой парку, любовались первоцветами на клумбах. Сначала Машка шла между ними, держась за их руки, дергая их на себя, весело щебетала, счастливо заливалась смехом, когда у нее получалось говорить четко и без запинки. Оля с Артёмом по очереди задавали ей вопросы о занятиях в центре, загадывали загадки. Машка охотно отвечала, очень старалась говорить правильно. И у нее это получалось.
И никогда еще Ольга не ощущала себя так хорошо. Рядом с Лавром создавалось впечатление крепкого надежного крыла. И будто так всегда должно быть. От нахлынувших эмоций и впечатлений щеки Ольги зарделись. Боже! Она размечталась о Лаврове и счастливом будущем с ним! Идиотка.
Лавров с особым удовольствием отмечал, насколько его воодушевляет общение с Медведевой. На любой его язвительный выпад, она отвечала не менее ехидной шпилькой. И оба наслаждались таким общением. Артём усмехался про себя — с Ольгой всегда так, только настоящие чувства, живые яркие эмоции. И даже когда он невзначай касался ее плеча своим или осторожно захватывал в плен своих теплых пальцев ее ладонь, она не дергалась, лишь на миг застывала в напряжении, а после расслаблялась.
Пока Машка вприпрыжку убежала от них не насколько шагов, Оля покосилась на Лавра и с лукавым блеском в глазах, наконец, спросила о том, что прожигало ее язык до основания:
— Итак, Артём Витальевич, где ты откопал мои права?
Его черная бровь взвилась вверх в ответном выпаде:
— А почему, Оленька, ты меня тогда сама поцеловала?
Его слащавый тон смешался с ее строгими напускными интонациями.
— Захотела и поцеловала, ясно? Ты ж вроде сам об этом типа… мечтал?
— А ты вроде меня ненавидишь? — прищурился Артём.
— К тебе был вопрос относительно прав. Я жду, — она остановилась и скрестила руки на груди.
Артём пожал широкими плечами и слегка замедлил шаг. На лице играла озорная ухмылочка:
— Кто ж права в кошелек засовывает?
— В кошелек?! — глаза Ольги распахнулись от изумления, но потом губы сжались в узкую упрямую линию, словно ее осенило: — Я так и знала! Тебе нельзя доверять такие вещи!
Лавр прикрыл на секунду глаза, чтобы почувствовать, как от голоса девушки млеет каждая клеточка его тела, как искрят нервы от желания прижать к себе и целовать ее губы, пока не распухнут. Кажется, пришла пора прощаться с крышей. Артём резко развернулся и, хищно прищурившись, вкрадчиво спросил:
— А что делать станешь если я… к тебе снова приставать начну?
— На помощь звать! — пропищала она, чувствуя, как от его понизившегося голоса по коже разбежались мурашки.