Это было великолепное утро, безоблачное и солнечное, с прохладным ветерком, который шелестел в виноградных лозах на веранде и отбрасывал на стол колеблющиеся тени зеленых листьев. Повсюду вокруг них возвышались огромные горы, с их бело-голубыми ледниками, спускавшимися до края пастбищ, и сосновыми лесами, мрачно поднимающимися по их склонам. Слева — Веттерхорн; справа — Эйгер; прямо перед ними, ослепительный и нетленный, как вершины из матового серебра, Вишер-хорнер, сгрудившийся на краю ледяной пропасти. Позавтракав, они попрощались с хозяйкой и, взяв в руки горные посохи, направились по тропинке к Венгернским Альпам. Наполовину освещенная, наполовину в тени — лежала тихая долина, усеянная фермами и пересеченная молочно-белым потоком, который выбивался из-под ледника. Трое молодых людей быстро шли вперед, их голоса то и дело сбивались на дружный смех. Моему брату почему-то стало грустно. Он задержался позади и, сорвав маленький красный цветок, смотрел, как он уносится потоком, словно жизнь в потоке времени. Почему у него было так тяжело на сердце, и почему у них на сердце было так легко?
По мере того как проходил день, меланхолия моего брата и веселье молодых людей, казалось, усиливались. Полные молодости и надежды, они говорили о радостном будущем и строили воздушные замки. Баттисто, ставший более общительным, признался, что жениться на Маргарите и стать мастером мозаики — это было бы исполнением самого заветного желания его жизни. Стефано, не будучи влюбленным, предпочитал путешествовать. Кристиан, который казался самым преуспевающим, заявил, что его заветной мечтой было арендовать ферму в его родной долине Кандер и вести патриархальную жизнь своих отцов. Что касается торговли музыкальными шкатулками, сказал он, то для этого нужно жить в Женеве; но, со своей стороны, он любил сосновые леса и снежные вершины больше, чем все города Европы. Мария тоже родилась в горах, и ее сердце разбилось бы при одной только мысли о том, что ей придется всю жизнь прожить в Женеве и никогда больше не увидеть Кандер-Тай. Они шли, болтая подобным образом; утро сменилось полднем, и компания немного отдохнула в тени гигантских елей, увешанных развевающимися флагами из серо-зеленого мха.
Здесь они позавтракали под серебристую музыку одной из маленьких коробочек Кристиана и услышали угрюмое эхо лавины далеко на склоне Юнгфрау.
Затем они снова двинулись, в жаркий полдень, к высотам, где больше не встречаются альпийские розы, а коричневый лишайник все реже и реже проглядывает среди камня. Только обесцвеченные и голые скелеты мертвых сосен разнообразили унылое однообразие; а высоко на вершине перевала стояла маленькая одинокая гостиница.