Когда снова наступила ночь, я продолжил свое путешествие, держась всегда среди гор и время от времени натыкаясь на проблески залитых лунным светом заливов и спокойных островов, лежащих у берега; иногда — на пасторальные деревушки, приютившиеся среди поросших пальмами высот; или на мысы, заросшие кактусами и алоэ.
Весь второй день я отдыхал в разрушенном сарае на дне заброшенного песчаного карьера, а вечером, чувствуя, что больше не могу поддерживать жизнь без подходящей пищи, спустился к крошечной рыбацкой деревушке на побережье внизу. К тому времени, как я добрался до ровной площадки, уже совсем стемнело. Я смело прошел мимо рыбацких домиков, встретив по дороге только старуху и маленького ребенка, и постучал в дверь кюре. Он сам открыл ее. Я рассказал свою историю в полудюжине слов. Добрый человек поверил и пожалел меня. Он дал мне еды и вина; старое пальто, чтобы заменить мою арестантскую куртку, и два или три франка, чтобы они помогли мне в дороге.
Я снова шел всю ту ночь и всю следующую, держась несколько ближе к побережью и прячась среди скал в дневное время. На пятое утро, оставив Антиб позади во время ночного марша, я вышел на берега Вара; пересек поток примерно в полумиле ниже деревянного моста; погрузился в сосновые леса на сардинской стороне границы; и лег отдохнуть на итальянской земле.
* * *
Как, хотя был в относительной безопасности, я все еще продолжал свое путешествие наименее посещаемыми путями; как я купил напильник в первой деревушке, до которой добрался, и освободился от железного ножного браслета; как, скрываясь в Ницце, пока у меня не выросла борода, я спросил дорогу в Геную; как в Генуе я бродил в порту, зарабатывая скудные средства к существованию любой случайной работой, какую только мог получить, и так прожил, каким-то образом, суровую зиму; как к ранней весне я работал на борту небольшого торговца, ходившего из Генуи во Фьюмичино, бросая якорь во всех портах вдоль побережья; и как, медленно поднимаясь по Тибру на барже, груженной маслом и вином, я высадился однажды мартовским вечером на набережной Рипетта в Риме; как все это происходило, и какие физические трудности я перенес за это время, у меня нет ни малейшего желания рассказывать подробно. Моей целью было добраться до Рима, и эта цель, наконец, была достигнута. В таком большом городе и на таком большом расстоянии от места моего заключения я был в безопасности. Я мог рассчитывать обратить свои таланты и образование к собственной пользе. Я мог даже найти друзей среди тех, кто стекались туда на пасхальные праздники. Полный надежд, я нашел скромное жилье по соседству с набережной, посвятил день или два наслаждению своей свободой и достопримечательностями Рима, а затем решил найти какую-нибудь постоянную работу.