Как я ни был пунктуален относительно назначенного времени, паломники оказались там раньше меня — пара рослых, широкоплечих босоногих капуцинов, пахнущих чесноком и коньяком. У одного была повязка на глазу, другой был хромым и носил повязку на лодыжке. Оба держали капюшоны надвинутыми на лица, и ни один из них не был точно таким нищенствующим, которого предпочтительно было бы встретить в сумерках на пустынной дороге среди гор.
Четвертый путешественник еще не прибыл; поэтому я вернулся на вчерашнюю каменную скамью, а капуцины расхаживали взад и вперед перед дверью сокровищницы, переговариваясь шепотом. Так прошло пять — десять — пятнадцать минут.
Паломники, которые все это время поглядывали на часы, становились все более и более нетерпеливыми.
— Черт бы побрал этого путешественника! Неужели он никогда не придет? — это было слишком громкое и несколько непочтительное восклицание монаха с повязкой на глазу.
Его спутник пожал плечами, торопливо взглянул в мою сторону и пробормотал что-то невнятное в ответ.
Я встал и направился к ним.
— Боюсь, — сказал я, — что сегодня утром мы все будем разочарованы, потому что сокровищницу нельзя увидеть после полудня, и у нас осталось всего двадцать минут.
Паломники застонали и одновременно покачали головами.
— Мы бедные служители церкви, — сказал один, крестясь с великим смирением. — Мы совершаем паломничество ко всем святым местам департамента. Для нас это большая задержка, мсье, печальная задержка!
— И духовное лишение, брат Амбруаз, — добавил другой с глубоким вздохом.
— Да, действительно, духовное лишение, — повторил брат Амбруаз. — Святые вещи — это еда и питье для таких несчастных грешников, как мы.
Я пробормотал вежливое согласие, но не мог не подумать про себя, что такие громоздкие святые вряд ли могли быть равнодушны к мясу и напиткам чисто мирского характера.
— Как давно вы совершаете паломничество? — спросила я, не зная, что сказать дальше.
— Двадцать дней, мсье, — ответил брат Амбруаз. — Двадцать дней, в течение которых мы путешествовали пешком и полностью зависели от милостыни милосердно настроенных.
Это был очевидный намек, но я решил не обращать на него внимания.
— Двадцать дней — долгий срок, — сказал я. — Вы, должно быть, посетили много городов и видели очень много церквей за время своего путешествия.
— О, великое множество — спасибо святым угодникам! Очень много, — ответили капуцины, по-прежнему качая головами.
— Вы, конечно, побывали в Амьене?
Они посмотрели друг на друга и заколебались.
— Да-да, мы были в Амьене, — сказал брат Амбруаз, еще раз взглянув на часы. — И мы на пути в… в…