— Пой, скотина! — Король топнул каблучком.
Исполнитель, от страха даже не дождался, когда заиграет фоногрмма и, вцепившись в микрофон, брызжа слюной заорал куплет популярной танцевальной песни:
— Чита — дрида,
Гоп ца — ца!!!
Лапца — дрица,
Уп ца — ца!!!
Лакеи закатывали в тронный зал столики с шампанским и закусками.
Намечалось грандиозное веселье.
— А ну — ка, полюбуйтесь какого шута я добыл во время странствий! — похвастал перед гостями Его Величество, вытолкнув вперёд Зайца — Давай — ка, косой, спляши! Позабавь нас! — приказал августейший.
Заяц вздохнул, но ничего не поделаешь, должность есть должность и она обязывает.
Косой сорвал с безухой головы фуражку и, хлопнув ею об пол, пустился в пляс.
Гости образовали вокруг плясуна широкий круг и покатывались со смеху, глядя на трясщуюся, как у паралитика голову старого зверька, на его кривые кульбиты, и особо ухахатывались, когда он неловко падал, звеня орденами, и пытаясь быстро подняться, падал ещё смешнее.
Один Король пока не смеялся.
У него для гостей был угатован ещё один сюрприз.
— Вижу вам понравились глупые кривляния моего шута! — и Король, под общие одобрительные апплодисменты, поднял бокал с шампанским — Но знайте, кто его не перетанцует, тот попадёт ко мне в опалу!
Гости на секуду замерли, до них доходил смысл сказанного, а когда дошёл, они, задрав юбки и поскидывав сюртуки, одновременно ударились в дикий пляс. Визжали и блажили, закидывали ноги выше головы, выдавали неповторимые по безумию пируэты.
— Слабенько — слабенько, — Король прихлёбывал шампанское.
В этот момент обезьяна спрыгнула с королевского плеча и приземлилась прямо в центр пятиярусного белого пушистого торта, превратив его в кашу, и стала поедать его, запихивая сладкие куски в пасть, тут же, в остатки торта она испражнялась, перемешивала всё это и продолжала есть.
— Ну что вы, живей не можете? — подзуживал Король гостей, а те, только что из кожи не выпрыгивали, пытаясь угодить государю — Мне кажется я знаю, что вам может помочь, — монарх хитро улыбнулся — тут как раз дипломатический борт прибыл и кое что привёз!
Он взмахнул платочком, подавая сигнал, и из — под потолка, выдуваемый через решётки вентиляции, в тронный зал посыпался ослепительно белый снег, он кружил между люстрами, налипал на хрусталь, и медленно оседал на головы почтенной публики.
— Да это же венесуэльский снег! — не веря в такое счастье, закричал один из гостей, которому этим самым снегом запорошило всё лицо.
Гости, с истошными визгами, стали ловить полные пригоршни венесуэльского снега и, блаженно фыркая, зарывались в него лицами.