Таня встрепенулась и сунула руки в карманы брюк. Если у нее сейчас заберут одежду, то, возможно, там есть что-то, способное пригодиться ей в будущем. В одном из карманов она нащупала упаковку противозачаточных. Они так и лежали там, когда она убрала их из своих вещей, чтобы не дай бог на них не наткнулась бабушка. Мягко говоря, та не одобряла подобный способ предохранения. Она вообще часто сетовала на химию, что заменила в мире почти все натуральное. И если бы нашла таблетки в вещах Тани, то оправдываться уже было бы бесполезно, да и не хотелось ее расстраивать лишний раз.
Стоило вспомнить бабушку, как слезы не заставили себя ждать. Таня опустилась на кровать и горько разрыдалась. Только сейчас она до конца поняла, что не увидит ее больше никогда, что отныне образ ее будет жить лишь в воспоминаниях. И вместе с бабушкой ушел единственный любимый человек из жизни. Только сейчас Таня почувствовала себя осиротевшей. Даже после смерти матери она знала, что есть тот, кому она небезразлична. А сейчас не осталось никого.
За слезами она не расслышала шум отпирающегося замка и отворяющейся двери. Она продолжала плакать, не обращая внимания на вошедших. Она бы, наверное, еще долго лила слезы, если бы вдруг не услышала смех. Изумление моментально высушило слезы, а следом появился страх, когда Таня увидела вошедших. Перед ней стояли, вернее, корчились от смеха два гнома. Таня догадалась, что это и есть те самые мать и сын, про которых говорил недавний посетитель. Карикатурные люди, иначе и не скажешь. Все, что у людей было нормального размера, у них выглядело миниатюрным и неправдоподобным.
Что за манеры! Таня чувствовала, как в ней закипает кровь. Она вскочила с кровати и откинула назад волосы. Как назло, те лезли в глаза, заколку она потеряла где-то на середине «потемкинской» лестницы. А тупые или глухие верзилы не позволили ей найти ее. Она заправила непослушные пряди за уши и готова была уже начать гневную отповедь, когда мать с сыном посмотрели на нее и резко перестали смеяться. Таня могла бы поклясться, что те побледнели от страха. В следующее мгновение гномы подбежали к ней и бухнулись на колени. Так они и стояли какое-то время: Таня, окаменевшая от гнева и изумления, и гномы, уткнувшиеся лбами в пол неизвестно отчего. Наконец, мать первая подняла лицо к Тане и голосом, полным почтения, произнесла:
– Не гневайся, повелительница, мы тебя ждали не здесь.
Час от часу не легче. Мысли метались в Таниной голове, но она по-прежнему ничего не понимала. То они смеются, как невменяемые, при виде ее слез, то падают ниц и бьются лбами об пол. Как тут не свихнуться. Но, говорят, молчание – золото. Именно эту аксиому Таня и решила проверить, не произнося ни слова и взирая на гномов с высоты своего роста.