О последней картине следует рассказать особо.
Замысел фильма возник в 1939 году неслучайно. Территориальный раздел Польши (сентябрь 1939 г.) между СССР и Германией потребовал идеологической поддержки, художественного формления и популярного комментария для широких зрительских масс. Решение этих задач, как нам теперь известно, традиционно стояло перед советским кинематографом, и выполнять их поручали проверенным и ответственным кадрам.
В основу сценария, написанного Евгением Габриловичем, была положена история, произошедшая на Западной Украине в местечке, до 39-го года принадлежавшем Польше. Обитатели меблированных комнат «Мечта» мадам Скороход, – сломленные буржуазной реальностью обыватели, проводящие свои дни в пустых мечтаниях, посещении питейных заведений и игре в азартные игры. Одна только Анна – прислуга в «Мечте» и официантка в местном ресторане, пришедшая на заработки в город из деревни, стремится вырваться из этой мертвящей рутины. И лишь когда «сбылись мечты многих поколений украинского народа, земля Украины воссоединилась в единое государство» в 1939 году и на Западную Украину пришла советская власть, мечта Анны сбывается, она идет работать на вновь построенную фабрику, чтобы зажить новой яркой, насыщенной жизнью и приносить пользу своему народу.
Картина снималась во Львове и Черновцах, была закончена 22 июня 1941 года и в прокат вышла в 1943 году.
Роль Розы Скороход Ромм предложил Фаине Раневской.
Евгений Габрилович вспоминал: «Вскоре Михаил Ильич представил мне Фаину Георгиевну. Я в первый момент не одобрил его выбор, но чуть поговорив с ней, понял, что Ромм не ошибся в выборе. Я редко встречал человека столь интересного в личном общении. Чего только актерски не воспроизводила она, вот так, ненароком, вскользь, по пути! И мимоходные встречи на улице, в магазине, в автобусе, на собрании и вдруг, нечаянно, сразу что-то совсем другое, давно прошедшее, из жизни актерской провинции, в миг – из юности, какой-то каток, и снег, и бегущие санки, и тут же о прачке, которая вчера стирала белье…
Это была игра, десятки быстро сверкавших, быстро мелькавших миниатюр, где Фаина Георгиевна была то кондуктором, то продавщицей, то старухой на передней скамье автобуса, то младенцем рядом, на той же скамье, была прогоревшим антрепренером, восторженной гимназисткой, пьяным суфлером, милиционером, продавцом пирожков, адвокатом и каким-то юнкером или подпоручиком, в которого она была в юности влюблена и для которого зажарила как-то индейку, украсила ее серпантином и бумажным венком. Игра переполняла ее, актерское естество бушевало в ней, билось наружу, не утихая ни на мгновение. Такой она была тогда, в те довоенные годы, такая она и сейчас…»