В ответ существо неожиданно выпрямилось, отбросило с лица волосы и усмехнулось. Взгляд его был спокойным и почти человеческим.
— И отправлюсь в зверинец твоего милосердного короля?! — проговорило оно низким хрипловатым голосом. — Благодарю покорно! — в голосе прозвучала насмешка.
— У тебя есть выбор, — человек пожал плечами.
На груди существа он увидел сине-золотую татуировку и внутренне возликовал: такие носили Усмирённые — каста, занимавшая третье по значимости место на иерархической лестнице мурскулов, одного из которых ему удалось выследить этой ночью. Человек подумал, что мурскул напрасно позволил ему увидеть свой знак, ведь за Усмирённого платили намного больше, чем, скажем, за Буйствующего или, тем более, Изгнанного, которые попадались довольно часто и уже успели надоесть придирчивому взгляду местного королька, которому служил Самарказ, «охотник за головами и редкими животными», как он представлялся.
— Неужели?! — мурскул криво усмехнулся. — И этот выбор: умереть сейчас или в клетке?
— Именно так, — спокойно согласился Самарказ, останавливаясь посреди пещеры. — Итак? — он надеялся, что Усмирённый сдастся, потому что даже загнанные в угол мурскулы оставались серьёзными противниками, и взять их живыми было не так просто.
— Я выбираю борьбу, — ответил мурскул с издевательским поклоном.
— Очень жаль, — Самарказ с деланным равнодушием пожал плечами. — А мне хотелось заработать.
— Не сегодня! — мурскул резко ударил прутики друг о друга, и в тот же миг охотник бросился вперёд, направив клинок остриём вперёд.
Он двигался быстро, как леопард, уверенно и грациозно. Сказывались немалый опыт и блестящая физическая подготовка. Однако сталь пронзила лишь воздух: мурскул очутился позади костра, одновременно окутавшись сиреневым дымом, в котором проскакивали золотые искры. Черты его лица менялись — казалось, голова мурскула превращается в шлем. Деформировались и остальные части тела: плечи покрылись костяными пластинами, из-под кожи на груди и животе вылезли плотные чешуйки.
Самарказ яростно взревел и бросился в атаку, занося меч для удара. Два прутика в руках мурскула окутались голубоватым сиянием и, ярко вспыхнув, превратились в асимметричную глефу: с одной стороны лезвие было длинным и ровным, а с другой — коротким и изогнутым, словно сабля. Человек знал, что оно опасней, чем кажется: клинки были заряжены магической энергией и при соприкосновении с чем бы то ни было выпускали голубоватые молнии. Пару раз Самарказ на себе испытал действие этих глеф. Ожоги приходилось лечить по несколько дней. Поэтому рукоять меча охотника была обмотана несколькими слоями тончайшего маржута, защищавшего от удара магической молнии.