— Признайся в том, что я хочу от тебя услышать, — попросила я, умоляюще глядя на Ладу.
— Мне стало неприятно, что Тарас слушает тебя, открыв рот, и совершенно забыл обо мне, — нашлась она. Посмотрев на бокал с шампанским так, словно она видела его впервые, Лада одним глотком опорожнила его. Тот, что с подносом, возник мгновенно. Лада одарила его взглядом «безавансной» — ее словечко — благодарности. — Спасибо, любезный.
— Ты можешь быть такой мелочной? — не поверила я.
— Такой эгоистичной, — поправила Лада, отводя взгляд.
— Раньше у нас не было подобных прецедентов. Мы никогда не делили мужчин.
— Мы и сейчас этого не делали.
— Я тебя не понимаю. Думала, что понимаю, а сейчас…
— Все когда-нибудь случается впервые, — философски изрекла Лада. Она постепенно приходила в себя. Слезы высохли, в движениях не было нервозности. — Я — стерва. Ты прекрасно знаешь об этом, я — тем более. Варя — периодически напоминает. Что же в этом нового? Разные проявления стервозности, и только.
Мне показалось, она наговаривает на себя, чтобы скрыть истинную причину своего неожиданного выпада. Но мне не хотелось отметать вариант ее ревнивого отношения к невниманию в собственный адрес. Это лучше, нежели мои фантазии на тему Лады и Левы. Но я не собиралась отказываться от моих подозрений. Узнаю у Варьки. Я не уверена, что это удастся, но попытаться решила. Итак, есть два очень важных вопроса, которые требовали разъяснения моей всезнающей подруги.
— Ладно, проехали, — миролюбиво согласилась я.
— Пойдем, я покажу тебе картину, которая понравилась мне больше всего, — защебетала Лада, переводя разговор. Она снова была главной, хотя я лишь сделала неудачную попытку поменяться местами. Нет, мне хорошо на своем. Пусть все остается, как было всегда.
— Пойдем, Леонидовна. Просвещай.
Я, конечно, согласилась, но все то время, что мы провели у картины со странным названием «Полет внутрь», боролась с ощущением, что все это происходит не с нами. Это не мы, а наши двойники решили сходить на выставку Тараса Звягина и чуть не поссорились из-за несуществующей проблемы. Я подумала, что как бы долго мы ни дружили, истинная сущность каждой из нас за семью замками. Мы ведем себя друг с другом определенным образом, выстраиваем схемы, модели поведения. Мы прячем свое истинное «я». Мое «я» рвалось домой, потому что даже окруженная таким количеством народа я чувствовала себя абсолютно одинокой, потерянной, чужой. Сегодня Ладуся не подействовала на меня как обезболивающее или, на худой конец, — успокоительное. В душе кровоточила рана, голова раскалывалась от вопросов, остававшихся без ответа.