Резко опустив голову, я заорал:
— Мне долго ждать, а?! Где ты там шарашишься, герой-любовник недо**аный? Злодея кто побеждать будет?!
Тихо. Блин… Как-то я слишком пафосно себе всё это представил. В полночь ведь только «локдаун» этот включат, или как там его. А сам мудак, может, вообще через час загрузится. Что с него взять, мудак и есть мудак.
Я уныло побрёл к сараюшке, в которой появлялись все новоприбывшие. Выпить у меня с собой есть? Есть. Отлично. Вот сяду там сейчас и на**енюсь в сопли. А когда явится мудак, скажу ему… Ну, в общем, что получится сказать — то и скажу. Хорошо, если сам разобрать суме…
Женский визг заставил меня сбиться с шага. А когда я узнал голос Сандры, то и вовсе остановился.
Нихрена ж себе, как далеко разносится. Сильно же я её выбесил, раз до сих пор так орёт. Может, вообще там посуду бьёт.
Визг повторился, но в этот раз резко оборвался.
— Так, Мёрдок, — тихо сказал я. — Ты — мразь и скотина, это безусловно, тут двух мнений быть не может. Но ты ведь не идиот. Сколько будет два плюс два?!
Я повернулся и побежал обратно, к дому Сандры. Давненько я так не бегал. Да чего там — я вообще не помню, когда бегал. Обычно-то степенно хожу, как подобает.
Бля-бля-бля! А у меня ни меча с собой, нихера. Одна только базовая гитара. Да только вряд ли Майкл станет выплясывать под неё. Релаксировать — тоже не захочет. А с другой стороны, что ему мой меч? Его только Колян и может нагнуть. А до Коляна далеко…
— Ты охерел, пидарасина?! — заорал я, пинком открыв внутрь дверь, открывающуюся наружу.
Отвечать мне было некому — домик Сандры был пуст. Больше того — он горел. Половицы полыхали. Я дёрнулся было затоптать пламя, но остановил себя. Бесполезно, уже не успею.
А кроме того, огонь горел не просто так. Как будто кто-то бензином написал послание на полу, а потом поджёг.
«Жду тебя возле ратуши до четырёх утра. Сегодня все наши разногласия так или иначе разрешатся. М», — прочитал я.
— Да чтоб тебя приподняло и ё*нуло! — воскликнул я.
Дверь моего дома оказалась снята с петель. Она лежала недалеко от входа, в обнимку с Доном. Вернее, Дон лежал в обнимку с дверью. Над ним, шатаясь из стороны в сторону, стоял Вейдер и нудным голосом декламировал:
— Я стою на берегу, бурю взором стерегу. И держу в руках своих горсть песчинок золотых. Как они ласкают взгляд! Как их мало! Как скользят все — меж пальцев — вниз, к волне, к глубине — на горе мне! Как их бег мне задержать?..
— Обосраться и не встать! — рыкнул я, проходя мимо.
Вейдер замолчал, но откуда шёл голос, кажется, так и не понял.