— Почему ты мне не рассказал раньше? — вопросил мой Денис, но на этот раз вместо злости его слова сквозили болью. Он жалел об упущенном времени…
— Я уже сказал, ты сдавал эту квартиру. К тому же, жизнь сделала нас чужими. Я не знал, как ты отнесешься к такой правде, а сейчас пришел, потому что нечего терять. Ты должен знать, как все было на самом деле. Твои деньги мне не нужны, а жалость и подавно…
— Денег у меня нет, — вздохнул мой возлюбленный. — Все, что выиграл, вложил в бизнес. Еще у Алисы проблемы со здоровьем, так что я не богатенький Буратинко. А с жалостью дело будет посложнее. Ты все равно мне не чужой.
— Не надо, дружок, это лишнее.
— Дядя, а мои родители… Ты думаешь, они погибли так, как говорят? Думаешь, их убил компаньон отца?
— Не сомневаюсь, — отрезал Суворов. — Именно с ним ко мне приходил Сергей. Этот тип просто горел драгоценностями Марины. Он заразился их безумием, как когда-то мой отец, поэтому пошел на убийство. Правда, сам оплошал — украл стекляшки.
— А где настоящие драгоценности? Они существуют вообще, если ни тебе, ни маме не достались?
— А черт его знает… Твой дед мог спрятать их где угодно: зарыть в саду, спрятать на дне Москвы-реки или в дупле какого-нибудь дерева. Гиблое дело их искать, да и не надо. Как уже сказал, от этих сокровищ только несчастья. Вот даже бывший друг твоего отца повелся на их проклятый блеск, а в итоге стал убийцей и остался с носом. Странно, что он больше не пытался их разыскать.
Не сговариваясь, мы с Денисом переглянулись. Суворову было невдомек, что он попал в точку: Красовский вернулся за драгоценностями и даже каким-то образом проник в наш дом. Вот только нашел ли он, что искал? Нам оставалось только надеяться на то, что этот человек достиг своей цели и больше не объявится.
— Ладно, уже поздно. Мне пора, — Суворов поднялся и посмотрел на своего племянника, а потом протянул руку для рукопожатия. — Спасибо за гостеприимство.
— Где я могу тебя найти? — пожимая ему руку, спросил Власов.
— Ты это спрашиваешь для проформы? Если так, то не нужно, — смутился мужчина.
— Нет, я это спрашиваю, потому что ты мой дядя. Вы с мамой были в ссоре, но со мной ведь нет? Или ты продолжаешь злиться и на меня?
— Не злюсь. Я и на Маринку давно уже не злюсь. Она не могла предугадать, что Миша… Знаю, что сестра как лучше хотела. Не могла смириться со мной таким, неправильным, думала, что защищает меня, а вышло вот так, — он развел руками, словно демонстрируя нам свою неправильность.
— Так значит, мир? — возлюбленный посмотрел на дядю с такой надеждой, что мое сердце сжалось. Мы оба ждали ответ Суворова, как вердикт судьи.