Но разве Эбби была такой?
Зейн будто очнулся.
Она поддерживала его, ничего не требуя взамен. Он не пережил бы последние недели без ее участия. Она не отнимала. Она давала.
И теперь она ушла.
Зейн сорвался с места. Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы отследить все ее перемещения по дворцу и выяснить, что она разговаривала с Кайлой на конюшне, после этого попросила отвезти ее в аэропорт и сразу же уехала.
Звонок в аэропорт подтвердил его подозрения. Он распорядился, чтобы ее ни при каких условиях не пускали на борт, сам сел за руль джипа и помчался вдогонку. Выезд из города был намертво перекрыт манифестантами, требовавшими отмены сокращения расходов на здравоохранение… Кажется, брат даже с того света пытался разрушить его жизнь. Зейн на полном ходу сделал разворот и помчался обратно во дворец.
Эбби привела себе тысячу аргументов, что ее жизнь не кончена, что она еще вся впереди, но ни один не сработал. Ее жизнь ускользала от нее, таяла, как городские стены в зеркале заднего вида, неслась в сторону дворца с клубами песка.
- Мне остановиться, амира?
Очнувшись от горьких мыслей, Эбби подняла голову.
- Простите?
Водитель указал назад. Эбби повернулась, и сердце ее застучало так же часто, как и копыта мощного коня, гнавшегося за машиной.
- Нет! Ни в коем случае!
Но скакун уже намного обогнал машину.
- Не останавливайтесь!
Всадник развернул коня и теперь летел им прямо навстречу. Водитель ударил по тормозам.
- Простите, амира…
Эбби смотрела, как Зейн идет к ней - высокий мужчина, в каждом движении которого сквозило царственное величие, подчинявшее себе всех вокруг. Таким она увидела его впервые.
Он распахнул дверь с ее стороны.
- А ну-ка, выходи!
Эбби собиралась возразить, но подумала, что больше достоинства в том, чтобы подчиниться и самой выйти из машины, чем в том, что тебя выволокут из нее за руку на глазах у водителя.
Она вышла. Зейн резко сказал водителю что-то по-арабски, и, к ужасу Эбби, машина развернулась и помчалась в сторону города.
Они снова остались одни: Зейн, Эбби, конь и пустыня.
- Как в старые добрые времена, - пробормотал он.
Эбби смотрела в его смуглое лицо, словно торопясь наглядеться напоследок.
- Чего ты хочешь, Зейн?
- Тебя.
Остатки надежды слезами подступили к глазам, но Эбби стряхнула их.
- Я не могу остаться с тобой. Я напоминаю им твою мать. У тебя падают рейтинги. Я погублю твою политическую карьеру, - механически повторила Эбби доводы, которые казались ей такими убедительными, но теперь все они померкли в свете синих глаз.
Зейн запустил руки в волосы и разразился длинным монологом на арабском. Эбби сомневалась, что там было хоть одно цензурное слово.