Огромную роль в этническом самоопределении играет язык. Только надо правильно понимать, что тут имеется в виду. Критики значения языка как этноопределяющего фактора любят ссылаться на мифического «филолога-слависта из американского университета», который, отлично выучив язык Пушкина, оказался бы большим славянином, чем безграмотный русский мужик с его «тудыйный» и «ложи».
На самом деле – нет. И блестяще выучивший словарь и грамматику филолог, равно как и безграмотный гастарбайтер, живой русской речью на деле не владеют. Речь одного русского человека, выстроенная на основе русских корней и флексий, будет всегда понятна другому русскому человеку, но будет совершенно непонятна иностранцу, будь он хоть таксист, хоть филолог. Природный носитель родного языка выстроит текст так, как никогда этого не сможет сделать выросший в другой языковой стихии иностранец. Природный носитель языка имеет привилегию творить на нем, создавать его новые формы, развивать свою родную речь, а его удачные находки закрепляются принятием другими носителями.
Большинство развитых религий современного мира наднациональны. В этом смысле, конечно, нельзя считать религию этноопределяющим фактором самим по себе. Но на практике религия – это определенный образ жизни, определенная система этических и ритуальных запретов, определенная система установок на связь с высшим началом. И вот она-то формирует тот набор жизненных практик, принятых и отвергаемых, которые обозначают очень важные этнические границы. Скажем, мир пасхальных яичек и мир кровавых жертвоприношений (и стоящих за этими ритуалами представлений) это разные миры.
Православие тысячелетиями создавало русскую матрицу и даже самый закоренелый русский атеист не может вытравить из себя основы православного мероприятия, если же он принимает другую веру по-настоящему глубоко, он стремительно утрачивает свою национальную идентичность.
О роли этнической исторической памяти, чувства национальной идентичности, много говорить не приходится, кроме того, что как раз она, в отличие от других элементов, чаще всего конструируется сверху. Поэтому человеку, который имеет желание стать русским, нет вообще никаких проблем усвоить этот этаж идентичности. Большая её часть берется не из глубины народных преданий, а из книг.
Наконец, чрезвычайно важное значение для этнической идентичности, по сути решающее, если мы говорим о длительной временной протяженности, имеет совместная жизнь. Представители одного народа должны жить рядом, вместе, бок о бок, на общей национальной территории. Если они живут в диаспорах, они должны составлять достаточно замкнутые этнические сообщества. В противном случае от реальной этнической идентичности остается лишь смутная память о происхождении, однако своей жизнью человек вливается в другой этнос (особенно если этот этнос антропологически близок и открыт для ассимиляции) и постепенно растворяется в нем. Без совместной жизни, в диаспоральной раздробленности, в положении меньшинства, сохранение этноса оказывается непростой задачей.