— Теперь вы думаете скорее как Роберт, — сказала Элоиза. — Правда в том, что здесь мы глубоко в его голове, и я сомневаюсь, что мы сможем в этом разобраться. Что мы знаем — в своей собственной ненормальной манере он пытается найти смысл и красоту в уродстве своих свершений. И по какой бы то ни было причине, он выбрал это изображение, — она указала на фото скульптуры, — чтобы ассоциировать со своей травмой.
— Как насчет этого? — спросил Чеймберс, чтобы переключить ее внимание на следующее изображение.
— «Персей с головой Медузы», — сказала Элоиза. — Почему здесь нет фотографий тел?
— Потому что ему не удалось закончить.
— А. Моя лучшая догадка: это он, наконец-то освобождающийся от нее раз и навсегда.
— От своей матери? — спросила Маршалл. Элоиза кивнула.
— Хотя Мередит его усыновила, он назначал еженедельные встречи с ней до одиннадцати лет. У матери все еще было огромное влияние на его жизнь, пока… — Она замолчала. — Думаю, теперь это уже не имеет значения: пока он не украл опиоидные лекарства Мередит и не подсыпал их в чай своей матери, которая была на пути к восстановлению. К концу той недели ее нашли без сознания в притоне и отказали в доступе к нему, пока она не докажет, что она в завязке… чего никогда не случилось. Тот маленький поступок представлял собой его победу над худшим монстром в его жизни… Кого он выбрал на роль Персея?
— Мы не находили тело, — сказал Чеймберс.
— Тогда кого он выбрал для отрезанной головы Медузы?
— Меня.
— Вау. Он, должно быть, действительно вас ненавидит, — произнесла она с крайне озабоченным лицом.
— Думаю, да.
Она подошла к другой серии фото с места преступления — полуголому и изуродованному телу «Венеры Милосской» на берегу реки.
— Кто она?
Маршалл не нужно было сверяться со своими записями.
— Тамсин Фуллер, лаборантка с факультета искусств в университете.
— Наверное, она появилась уже после моего ухода. А это? — она указала на коллекцию глянцевых зеленых листьев, собранных в пакет для улик.
— Они были разбросаны вокруг жертвы, — объяснил Чеймберс, — но не сочетались ни с одним из деревьев в округе. Я поручил одному из подчиненных попытаться определить…
— Лавр, — перебила она. — Это лавровые листья… Это послание… — сказала она, разглядывая изувеченный труп впервые с уместным уровнем отвращения и скорби.
— Послание? — спросила Маршалл. Кивнув, Элоиза глубоко вдохнула:
— Это я.