Через несколько сотен лет финикийцы на базе протосинайских букв создали алфавит, «алеф-бэт» — по первым буквам алфавита. Синайские рабы не имели ни кола, ни двора. Поэтому, по версии Бауха, они называли буквы именами предметов, которых у них никогда не было и которые они, возможно, мечтали иметь. «Алеф» — бык, «бэт» — дом, «гимел» — верблюд, «далет» — дверь и так далее. Около 900 года до новой эры греки частично позаимствовали финикийский алфавит, составленный из протосинайских бук, начали писать с слева направо, полугласные превратили в гласные, но оставили те же названия: «альфа», «бета», «гама», «дельта»… Правда, первоначального смысла эти названия были лишены. Римляне оставили только изображения: А, В, С, D… На основе греческого алфавита Кирилл и Мефодий создали кириллицу, которую мы сегодня используем для письма. Но у них не хватало двух букв, поскольку ни в греческом, ни в латинском их уже не было — «Ш» и «Ц». Тогда они взяли буквы «шин» и «цади» прямо из иврита.
«Линия развития мировой письменности берет свое начало от букв, созданных рабами-хабиру на медных копях Синая, — подытоживает свои рассуждения Баух. — Этими же буквами была написана Библия. Мой внук, ученик израильской школы, как и многие поколения до него, точно также открывает Книгу и читает: „Берешит бара элоим эт hа шамаим вэ эт hа арец“ — „Вначале сотворил Б-г небо и землю…“ Это было более трех тысяч лет назад. И у него нет никаких проблем. Существует целая наука — библеистика, которая пытается все объяснить. А ему не нужно ничего объяснять. Он просто открывает и читает то, что написано. Переход длиною в 3300 лет он преодолевает уже в самом детстве. Сила этого текста совершенно невероятна, когда читаешь в оригинале».
Моисей Бауха нисколько не похож на ходульных героев псевдоисторических опусов — вождей свежего замеса, лжепророков новой истории, губящих миллионы во имя достижения нелепых и нереальных целей. Он понимает всю невыполнимость задачи, возложенной на него Всевышним, чувствует неподъемную тяжесть груза, оказавшегося на его плечах, в сущности, против его желания. Эту вселенскую ношу ему суждено нести многие годы даже под угрозой разрушения собственной личности. Кажется, что повествование в книге Бауха зациклено в водовороте Исхода и время от времени возвращается к последним мгновениям жизни Моисея — в некую пространственную точку на горе Нево, в Заиорданье, буквально в нескольких часах пути от Земли Обетованной, куда пророку так и не суждено войти.
Прорыв во времени — дело еще не решенное; Исход продолжается и сегодня.