Я представляла поцелуи… другими.
Но этот просто лишает меня воли.
Я едва ли могу дышать, потому что губы Нокса как будто отбирают у меня силу, сопротивление и дыхание. И мне нужно лишь жадно дышать его воздухом и его низким рыком, когда я податливо приоткрываю губы.
Что делать дальше? Я н знаю.
Но возмущение и стыд захлестывают меня, когда притрагивается к моей губе языком, одновременно сильнее притягивая к себе.
Это так… непристойно, светлые боги!
Я хочу закричать, но не могу проронить ни звука, потому что Нокс приподнимает меня над полом, прижимает спиной к стене и крепко прижимается грудью к моей груди, как будто собирается пригвоздить собой испуганную бабочку-капустницу.
— Милорд… — слабо сопротивляюсь его напору, едва он разрывает поцелуй. — Что вы… собираетесь сделать?
Его плотоядной улыбкой можно соблазнить весь светлый пантеон, и никто не сможет противиться этим чарам!
— Для начала — преподать тебе пару уроков поцелуев, — даже не скрывает своих намерений герцог.
Ему не нужны руки, чтобы удерживать меня «распятой» на стене, поэтому когда его ладони оказываются у меня на плечах, я еще не понимаю, что последует дальше. Поэтому, когда он резко рвет ткань с плеч, я лишь задыхаюсь от холодного воздуха, который прикасается к обнаженной коже.
Нужно остановить Нокса, боги!
Это же… так…
Его темноволосая голова утыкается мне в ключицу, губы жадно втягивают кожу в рот, прикусывая так сильно, что я невольно запускаю пятерню ему в шевелюру и пытаюсь «оторвать» от себя. Бесполезно, он лишь жестче вдавливает меня в стену.
Его поцелуи скользят вверх по шее, до моего уха, которое Нокс так же жадно прикусывает.
В моей груди рождается тихий удивленный стон.
Это слишком приятно. Мое сопротивление вот-вот выбросит белый флаг, и это будет самая позорно быстро проигранная война в истории мира.
До безумного и непрекращающегося головокружения.
— Посмотри на меня… — Он приказывает, и я могу лишь подчиняться, потому что мое тело или даже что-то внутри меня, тянется к нему, как зачарованное. Так было уже множество раз и, наверное, это моя Тьма, которая нашла себе наставника и… господина.
Я приоткрываю тяжелые веки и темный клубящийся взгляд обжигает с ног до головы.
— Ты принадлежишь мне, Тиль, — говорит Нокс. — Повтори это.
Упрямо мотаю головой. Нет, это же безумие.
— Я не ваша вещь, милорд, — язык заплетается, но каким-то образом мне удается сохранить внятность речи. — И не перчатка, которую вы поносите и стряхнете с руки.
— Упрямая ослица, — рокочет он, и затыкает мои попытки говорить новым поцелуем.