– Гюнтер, розы! – возбужденно сказала я.
– Да-да, здесь одни сплошные розы, – отмахнулся он, явно занятый другой мыслью.
– Да посмотри же! Точно такие же розы, как под моим окном. Только куст больше.
Куст был не просто больше. Он был огромен, он заплетал всю стену, почти не оставив пустого места. И цветы были ему под стать: большие, тяжелые, лениво покачивающиеся под ветром.
– «Марк Фогель. Целитель» – прочитал Штаден надпись на табличке. – Если не ошибаюсь, герцогский?
На удивление, Матильда в спектакле не участвовала: то ли трезво оценивала свои силы, то ли не хотела их распылять. И без того она лавировала между мной и мужем, пытаясь каждому показать, что все ее внимание – только одному. Получалось плохо, поскольку при этом она пыталась игнорировать «леди Штрауб», которой столь же пристально интересовался герцог. Рядом они смотрелись забавно, я уже забыл, что Матильдин муж тоже рыжий, но его рыжина не была столь яркой и солнечной, как у Фридерики, возможно, потому что прилично разбавилась сединой. Был он все так же пузат, а росту если и прибавил, то за счет каблуков, но это не мешало ему вести себя так, словно он – ценный приз для любой дамы. Его внимание к «моей невесте» было столь явно и навязчиво, что я был вынужден встать между ними. И ведь предупреждал же ее, так нет, улыбается каждой дурацкой шутке этого типа. Похоже, герцогский титул разжижает мозги всем особам женского пола.
Хорошо, что наконец начался спектакль и герцог вместе с супругой вынужденно нас покинули, поскольку их кресла стояли в отдалении от остальных. Этакое провинциальное подобие королевской ложи. Фридерика проводила их рассеянным взглядом и с интересом уставилась на сцену. Я же принялся осматривать зал, небольшой, но очень пышно украшенный. Кресла для гостей, мягкие и удобные, не шли ни в какое сравнение с креслами герцогской четы, которые напоминали скорее троны, пусть и выглядели новоделами. Интересно, кто воплотил свои мечты о власти: сам герцог или его супруга?
Гостей было немного, персон двадцать, по-видимому, из местных, потому что я никого, кроме Циммермана, не знал, а представить нас никто не озаботился. Полковник, пришедший без жены, с умилением наблюдал за передвижениями по сцене вульгарно накрашенной особы, которая время от времени разражалась игривыми куплетами. Голосок у нее был приятный, но слабый, явно не для столичных театров, но в небольшом зале звучал хорошо.
– Талант, какой талант, – еле слышно выдохнул восхищенный полковник.
И этот инор утверждал, что брак уберегает от ошибок? Не слишком заметно, чтобы его собственный брак на что-то влиял. Не думаю, что инора Циммерман, манерная особа с вечно поджатыми губами, снующая по гарнизону в поисках с кем бы поругаться, отказалась бы от развлечений. Не считать же за таковые постоянные проказы детей? Интересно, какую причину выдумывает полковник, чтобы не брать супругу с собой? Уверен, герцогское приглашение приходит на обоих.