А также Вайнер позволял себе неприличные намеки и взгляды, за которые на дуэль не вызовешь, но от этого менее оскорбительными они не становятся. Уверен, целитель с удовольствием бы избавился от навязанной помощницы, как бы хороша она в своем деле ни была.
– Я рад за нее. А еще я рад за моего приятеля Кремера, с которым у леди Штрауб роман. Вы же не хотите, инор полковник, чтобы я отбивал невесту у друга? Это непорядочно.
Поскольку Кремер был не из его гарнизона, Циммермана не волновали ни личная жизнь постороннего офицера, ни порядочность в его отношении. И все же попробовать стоило.
– Капитан, с таким тестем, как лорд Штрауб, не придется беспокоиться о том, чтобы не обидеть кого-нибудь. Сами подумайте, что важнее: счастье ваше и леди или счастье постороннего типа, с которым они даже официально не обручены? Не обручены же?
– Не обручены, – согласился я. – Но, инор полковник, вы не учитываете еще один важный момент. Мы с леди с трудом выносим общество друг друга, находимся рядом только по необходимости.
Своим сообщением я нанес начальству сокрушительный удар. Оно уже все распланировало, а я так безобразно нарушаю планы. Его и тети Эльзы.
– Может, если приглядитесь к друг другу получше, измените отношение, – уже не с таким энтузиазмом сказал Циммерман и почти тут же радостно предложил: – Хотите, я поговорю с Вайнером и вам выделят место в целительской?
– Инор Вайнер уже попросил меня там поселиться. Он так уговаривал, что пришлось согласиться. Видите ли, инор полковник, целитель боится за сохранность сейфа с зельями.
– Да, такая девушка, как леди Штрауб, – серьезное испытание для наших офицеров, – грустно согласился Циммерман, – в попытках добраться до нее может пострадать не только сейф.
– Инор полковник, с такой защитой вряд ли доберутся даже до сейфа, – утешил я его. – А уж девушка точно не пострадает.
– Вы не знаете Бруна, – обреченно сказал Циммерман. – Он необычайно талантлив в вопросах что и как сломать. Вскрыть незаметно не сможет, а вот сломать сломает, если не с первой попытки, то со второй или третьей точно.
Бас «необычайно талантливого» Бруна раздался со стороны входа в целительскую. Весьма возмущенный бас. Защита уже работала вовсю и пройти внутрь можно было лишь по разрешению Вайнера, которое тот точно не даст. «Я вручу конфеты и сразу уйду». Голос был настолько честный, что не поверил бы и пятилетний ребенок, а не только целитель со стажем, поэтому Бруна не пустили. Теперь бы еще придумать, как самому проникнуть внутрь, не привлекая внимания ни этого «необычайно талантливого» офицера, ни другого, чей потенциал пока в данном гарнизоне не раскрыт. Для лже-Ульрики идея карантина оказалась не столь хороша, как думал ее приятель, не учел он репутацию настоящей леди Штрауб, хотя наверняка о ней знал.