Женщины за столом, даже те, кто еще вполне прилично видел, стали отчаянно щуриться на красотку. О, если бы только у них были лорнеты, как бы все они разом приставили их к любопытному глазу, чтобы придирчиво и завистливо разглядеть подругу Давида в наибольшем приближении! А там уж было на что посмотреть, не сомневайтесь! Павочка даже привстала, чтобы спокойно изучить эту картину маслом. Длинные, до талии, собранные в хвост, каштановые волосы, высокий лоб, ланьи глаза, кокетливо вздернутый носик, полные яркие губки, длинная шея. «Слишком уж идеально, так не бывает, без изъянов-то», — подумала Пава.
Роберт с Аленой встали, чтобы встретить и проводить их к столу, но общая пауза все длилась и длилась, как в любимом с детства «Ревизоре». Гости на мгновение заморозились, но вот оцепенение прошло и жующих и моргающих стало больше. Новоиспеченные муж и жена наконец заняли свои места, и юбилей пошел своим чередом. То было первым выходом в свет мадам Коб, об этом долго потом вспоминали, но Нелли довольно быстро стала своей, хотя далось это ей непросто — девушка из Ленинграда, да еще ставшая женой талантливого и любимого всеми московского певца, — вот уж точно перебор для столичных завистливых дам. Но ничего, смирились.
И вот наконец настало время человеческих тостов. Завставали друзья, заговорили нормальными теплыми словами и стихами. И Роберт прочитал в ответ свои:
Я действительно подкуплен.
Я подкуплен.
Без остатка.
И во сне.
И наяву.
Уверяют советологи:
«Погублен…»
Улыбаются товарищи:
«Живу!..»
Я подкуплен
ноздреватым льдом кронштадтским.
И акцентом коменданта-латыша.
Я подкуплен
военкомами гражданской
и свинцовою водою Сиваша…
Я еще подкуплен снегом
белым-белым.
Иртышом
и предвоенной тишиной.
Я подкуплен кровью
павших в сорок первом.
Каждой каплей.
До единой.
До одной.
А еще подкуплен я костром.
Случайным,
как в шальной игре десятка при тузе.
Буйством красок Бухары.
Бакинским чаем.
И спокойными парнями с ЧТЗ…
Подкупала
вертолетная кабина,
ночь
и кубрика качающийся пол!..
Как-то женщина пришла.
И подкупила.
Подкупила —
чем? —
не знаю
до сих пор.
Но тогда-то жизнь
я стал считать по веснам.
Не синицу жду отныне,
а скворца…
Подкупила дочь
характером стервозным —
вот уж точно,
что ни в мать
и ни в отца…
Подкупил Расул
насечкой на кинжале.
Клокотанием —
ангарская струя.
Я подкуплен и Палангой,
и Кижами.
Всем, что знаю.
И чего не знаю
я…
Я подкуплен зарождающимся словом,
не разменянным пока на пустяки.
Я подкуплен Маяковским и Светловым.
И Землей,
в которой сбудутся стихи!..
И не все еще костры отполыхали.
И судьба еще угадана не вся…
Я подкуплен.