Мне правда нравится это место.
И нравится, что вроде как мы ходим сюда вдвоем, только друг с другом.
Но совсем не нравится думать, что это может что-то значить.
Нам дают столик в уголке возле большой стойки с разными крафтовыми сладостями.
Я заказываю, кажется, половину меню. Знаю, что не съем и десятой части, но хочу попробовать все, просто хотя бы надкусить каждую конфету и взять по ломтику десерта. Марк ограничивает чашкой крепкого кофе. Только посмеивается, сверкая своими серебряными глазищами, потому что у официанта удивленно вытягивается лицо, когда я озвучиваю весь заказ.
— И ворчать не будешь? — спрашиваю, когда остаемся одни.
— Понаблюдаю, как в тебя все это влезет, Зай.
— Я стану толстая, у меня появится целлюлит и вылезут прыщи. — Делаю печальное лицо. — От таких «красоток» сбегают даже верные Бармаглоты.
— Давай ты не будешь решать за верных Бармаглотов, от кого они сбегают, — миролюбиво предлагает Миллер.
Я плотнее кутаюсь в теплый плед, наслаждаясь тем, что в шоколаднице удобные кресла и никому нет дела до того, что я снимаю обувь и забираюсь в кресло с ногами. Совсем как дома. Потихоньку, сопя от усердия, вставляю симку в новый телефон. Делаю первые настройки, краем глаза наблюдая за тем, как официант приносит первую порцию заказа.
— Простите, Бармаглотище, что я скучная зануда и не развлекаю вас глупой трескотней. Плохая из меня сегодня компания.
Марк немного склоняет голову к левому плечу, задумчиво проводит пальцем по нижней губе.
— Зай, мне не нужен клоун.
— А что нужно? — В самом деле — зачем все это, если я для него просто девочка для настроения?
— Блядь, Заяц, мне правда вообще ни хера не нужно. Грейся, отдыхай, балуйся новой игрушкой. Например, заблокируй меня снова. Кажется, это твое любимое развлечение.
— А от злопамятности прыщи на носу появляются, — непроизвольно хихикаю я.
Не собиралась же.
Но губы растягиваются в улыбку, и я наспех, пока он ни о чем не догадался, делаю пару его снимков. На одном он особенно удачно получился: расслабленное лицо, небольшие морщинки в уголках глаз, пара выпавших из «пучка» светлых прядей.
Я добавляю это фото к его контакту и, немного исправив имя, показываю результат Марку.
Теперь он «Бармаглотище».
С маленьким рогатым смайликом в конце имени.
Миллер тоже достает телефон и, как бы я не пыталась закрыться или хотя бы принять выигрышную позу, делает фото. Оно одно, и оно ужасное: у меня синяки под глазами, бледный вид и не самая опрятная прическа.
— Я страшнее страшного кошмара, — прикладываю ладонь к лицу, нервно смеясь.