— Она никак не проживет без тебя пару дней? — немного оттаивает Дина. Видимо уже успела придумать, что я снова сбежал к глупой малолетке.
— Дин, я не хочу обсуждать с тобой свои семейные дела, — это правда. — Потому что, знаешь, как-то привык, что мою искренность и честность принимают с благодарностью и не используют как повод устроить психологический разнос.
— Ты мне никогда не простишь? — Она дает понять, что дует губы.
Только это Лисица могла делать это мило и совершенно естественно, потому что не кривлялась. А вот пытающуюся закосить под капризную малышку Дину я не смогу представить даже если врублю воображение на максимум.
Алиса и Миллер выходят из кафе, и я быстро завожу мотор.
— Я позвоню, — бросаю Дине и разрываю звонок даже без прощального ласкового слова.
Миллер отвозит Алису домой.
Проводит, как сраный рыцарь, до двери подъезда.
Дает бумажный пакет с логотипом кофейни.
Я выдыхаю, когда никто из них не устраивает «романтические засосы»
И сразу после того, как машина Миллера выезжает через арку, выхожу, бегу по ступеням, потому что у нее как обычно не работает лифт, нажимаю на кнопку звонка, и Алиса очень быстро распахивает дверь.
Со словами:
— Бармаглотище, я же сказала, что у меня свободно только…
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, как два вора, которые пришли грабить ювелирный магазин и, когда потянулись за самым дорогим колье, нащупали руки друг друга.
— Бармаглотище? — повторяю я.
Получается очень зло.
Потому что у Лисицы просто охрененть, какой цветущий вид.
Сразу понятно, что она не рыдала в подушку, не смотрела ночами в потолок, гадая, простить меня или еще помариновать.
У нее румянец на щеках, и губы немного припухшие, как будто их целовали.
Даже если я не видел этих поцелуев и успокаиваю себя тем, что, если бы Миллер совал язык Алисе в рот, вряд ли после этого он на прощанье даже не чмокнул бы ее в щеку.
— Не помню, чтобы приглашала тебя в гости, — говорит Алиса, за секунды справляясь с удивлением. — И не собираюсь этого делать.
— Я хочу забрать ключи от своей квартиры, — пытаюсь как-то скрыть раздражение, но я всегда был никудышным актером. — И хоть я не Бармаглотище, может, не будешь держать меня на пороге?
Немного подумав, Алиса пожимает плечами и оставляет дверь открытой, как бы намекая, что ей все равно — зайду я или, не получив официального приглашения, останусь обвивать порог.
Я вхожу.
Хотя никогда раньше этого не делал.
Впервые веду себя как какой-то сопливый придурок, которому впервые в жизни «дали» и на этом весь другой секс в его жизни закончился и накрылся медным тазом.