Заметил, когда Паук вернулся в бар поздно вечером. Переговорил с Кошмаром и тот вместе с дружками покинули здание. Минут через пятнадцать тот здоровяк явился. Его мыслей прочитать я не смог. Наглухо закрыты.
К чему бы эти встречи? Здоровяк ушёл быстро и десяти минут не пробыл. Отчитался и свалил? Или другое что? В каждом событии я видел дурное предзнаменование и не знал, как вести себя.
– Ты так печешься о своей девчонке, – прозвучал голос Грейс.
Я поднялся и подошёл к решетке. Она тоже подошла. Уже стояла, держась за прутья руками. Бледная, со слипшимися, грязными волосами. Сейчас она выглядела как зомби, что восстала после смерти. Щёки впали, а под глазами темно-синие круги.
– Ты опять за своё? – спросил я.
– Нет, что ты, – криво улыбнулась она и отошла обратно, в темноту камеры.
Мне это не понравилось. Что-то в Грейс изменилось, но я не понимал, что именно. Может, прикончить её? Нельзя. Не сейчас, пока Соня в городе. Как уедет, тогда будут варианты. Сама напросилась. Слишком многое между нами произошло. Вижу, что она не остановится. Такой уж тип человека. Пока не убьется, будет безумствовать.
Больше Грейс ничего не говорила. Сидела в углу, наглухо закрывшись. Никаких эмоций с её стороны не доносилось, как и мыслей. Я пообщался с Соней, убедился, что у неё всё хорошо, и в себя погрузился. Остатки вечера, часов до двух ночи, этим и занимался.
А наутро случилось следующее.
Соня написала, как обычно. Доброе утро, шуточки про пробуждение в Низинах. Подтвердила, что с отцом уезжают. Скинула фото, как садятся на автобус. Я почти облегченно выдохнул и, по мере того как они удалялись от центра Низин, выдыхал всё больше. А потом пришло это сообщение.
– Курт, что-то не так, – написала Соня.
Я непроизвольно сжал телефон покрепче, напрягаясь.
– Сейчас узнаю подробности и напишу.
Соня молчала минут двадцать, а потом от неё повалили сообщения. Как фото, так и текстовые.
На первом фото шло изображение полиции, что перекрывала выезд. Точнее, не так. Первое фото Соня сделала из автобуса, и за десятками машин, стоящих в пробке, виднелись полицейские. Второе фото показывало чуть больше и было сделано рядом с водителем.
– Не пропускают, – писала Соня. – Люди возмущаются.
С задержкой пришло и видео. Соня сняла, как выходит наружу, послышался голос её отца, что возмущался, куда это она направилась. Когда раздался первый выстрел, я вздрогнул. Для меня он прозвучал едва слышно, но воображение живо дорисовало, что стреляют по Соне.
Камера дернулась вниз – это Соня так присела, но потом снова выпрямилась. Выстрел был единственным. Послышался шум испуганных людей. Камера засняла, как кто-то возвращается к машинам, а кто-то, наоборот, выходит и кричит на полицейских. Следующие кадры – Соня с подробностями сняла перекрытую дорогу. Я даже то место узнал. По сути, это было узкое горлышко, прикрытое с двух сторон горами. Всего четыре полосы шоссе, ведущие в обе стороны. Полиция поставила железные блоки – и когда только успела притащить. Ещё и машинами своими заставила. Я увидел больше десятка вооруженных полицейских, что угрожали пристрелить любого, кто приблизится.