— Да, но тогда надо перенести ваш багаж в безопасное место, — решил он.
Я даже не успел осмыслить, что это значит, как появились пятеро здоровенных парней и унесли все, что не было намертво привинчено к «Баркасу»: чемоданы, сумки, ящики, покрышки, мешки, веревки, одеяла, канистры для воды, картонные коробки, консервы, рюкзаки, пилу и топор — итого тридцать два места, все мое имущество, включая фотокамеру, объективы и драгоценную пленку. Со смешанным чувством наблюдал я за переноской вещей и в конце концов решил спокойно ожидать дальнейшего развития событий. Но как описать мой ужас, когда выяснилось, что «безопасное место»— всего-навсего проходная комната с тремя дверями, из которых только средняя охраняется более или менее надежно. Теперь я был готов к худшему и от волнения всю ночь не сомкнул глаз. Даже Хассан не мог меня успокоить.
Утром я сразу же пошел в министерство на Уотер-стрит. Хассан меня сопровождал. Нам повезло: начальник отдела информации Рой Джонсон был на месте. Молодая очаровательная секретарша мисс Лидия — позднее она прославилась как «мисс Сьерра-Леоне» — провела нас в кабинет. В светлой комнате благодаря кондиционеру царила приятная прохлада. Начальник, представительный мужчина в расцвете лет, с большими умными глазами, принял нас любезно, но сдержанно.
— О, вы из ГДР? — приветствовал он меня с явным интересом. — Вы у нас первый журналист из этой страны.
Я слегка поклонился. Первое впечатление всегда самое сильное. От того, как буду себя вести я, зависит отношение к моим соотечественникам в будущем. Забегая вперед, скажу, что, по-видимому, я имел успех. Но в тот момент я предоставил инициативу Хассану: он ведь знал обычаи своей родины.
Хассан не спеша приступил к разговору. Он начал издалека, с живым интересом обсуждая события и явления, не имевшие ни малейшего отношения к моей таможенной проблеме. Я ему не мешал: Хассан, африканец, наверняка лучше понимал ход мыслей своих соотечественников. Начальник отдела внимательно слушал, изредка поглядывая в мою сторону и затягиваясь короткой трубкой. Прошел всего какой-нибудь час оживленной беседы, и установилась действительно доверительная атмосфера, но ничто не предвещало, что разговор обратится к моему бедному «Баркасу», изнемогавшему на набережной под жгучими лучами солнца. Тут мне показалось, что вполне уместно перейти к цели нашего визита.
Но стоило нам в осторожных выражениях изложить нашему собеседнику суть дела, как он, словно защищаясь, поднял обе руки:
— Увы, таможня есть таможня, государство в государстве! Ничего не поделаешь.