Хассан взял меня с собой неохотно. Он опасался, что при неблагоприятном исходе игры между болельщиками возникнет потасовка, в которой может пострадать не моя персона — это его нисколько не беспокоило, — а ценное фотооборудование. Стадион и в самом деле был забит полицейскими и солдатами с дубинками. При выходе команд на поле по трибунам пронесся шквал рукоплесканий, который уже позволял судить о темпераменте зрителей. Игроков приветствовали представители спортивных обществ, а после разыгрались сцены чуть ли не ритуального характера, каких не увидишь на европейских стадионах. Одни игроки осеняли себя крестом, другие молились, стоя на коленях, третьи произносили над мячом заклинания. Судья терпеливо ждал, пока команды займут свои места и фотографы освободят поле. Я был здесь единственным европейцем, и мои камеры «Пентакон-шесть» из Дрездена привлекали всеобщее внимание. Мне это было не совсем на руку: не оставаясь даже на миг не замеченным, я не мог снимать сюжеты, умаляющие, по мнению африканцев, их достоинство. Не такой я «фотохищник», чтобы снимать любой ценой, даже ценой бестактности.
Наконец раздался свисток, и началась полуторачасовая борьба за мяч под горячим солнцем Африки. Игра была корректной, но, по нашим представлениям, на уровне техники окружных сборных. Тем не менее в обоих таймах не обошлось без напряженных моментов. В конце концов победила Гамбия со счетом 4:1. Я ожидал взрыва негодования со стороны болельщиков и был приятно поражен дисциплинированностью публики, особенно ее корректным отношением к чужой команде. Не уверен, что европейские зрители реагировали бы на победу противника с таким же тактом, как зрители на стадионе Брукфилд.
В перерыве между таймами и после окончания встречи поле было предоставлено духовому оркестру сьерра-леонской полиции. Свыше сорока музыкантов в парадной форме: нарядном синем со стальным отливом мундире, белой кожаной портупее и заостренных тропических шлемах — английское, несомненно, влияние — под бодрые звуки марша вышагивали, как один человек, делали красивые повороты, расходились, снова сходились, менялись местами, проходили сквозь ряды и даже описывали по одному большие полукружия. Мне редко доводилось видеть столь точную работу духового оркестра. Ни одной заминки, никакой спешки — все с пунктуальностью хорошего часового механизма. Оркестр был награжден громом оваций.
Утром 27 апреля стадион Брукфилд был забит до отказа. Фритаун праздновал День независимости Сьерра-Леоне, а главное — провозглашение республики. Легкий ветерок, долетавший с моря, развевал на белых флагштоках флаги государств, представленных на торжестве почетными гостями. Задолго до начала я был на месте — с фотокамерами, конечно, и огромным запасом пленки. Меня окружали радостно взволнованные, сияющие лица.