Настоящей массовой партией стала основанная в 1947 году Народная партия Сьерра-Леоне (НПСЛ). Ей удалось объединить различные течения в русле борьбы за независимость и таким образом перекинуть мост через искусственно созданную пропасть между колонией и протекторатом, с одной стороны, и различными племенами — с другой. Усилиями этой объединенной партии народа в 1960 году было создано состоявшее из африканцев правительство единого фронта.
Однако со временем партия все больше склонялась к консервативным позициям. Это побудило прогрессивные элементы во главе с д-ром Сиака Стивенсом выйти из НПСЛ и в том же году основать партию Всенародный конгресс (ВК).
При правительстве Милтона Маргаи Сьерра-Леоне 27 апреля 1961 года получила национальную независимость в рамках Британского содружества.
Всенародный конгресс находился в парламенте в оппозиции, но в 1967 году он победил на выборах и взял бразды правления в свои руки[5]. С тех пор ВК, руководимый д-ром Стивенсом, проводит национально-демократическую политику.
НА ПТИЦЕБОЙНЕ И В ТРАКТИРЕ
Наступило утро. Ночь не принесла освежающей прохлады, так как из-за москитов пришлось закрыть окно. Спал я мало, но тем не менее не чувствую себя разбитым, полон бодрости и сил.
Солнце еще не взошло, но на термометре уже 32 градуса. День будет жарким. Около восьми утра мы выходим из дому. Хаосан работает ветеринаром на государственной птицебойне в Киси, на другом конце города. Обычно он ездит туда на такси, сегодня я подброшу его на «Баркасе».
— А не накладно ли каждый день добираться до работы на такси? — спросил я.
— Кто умеет торговаться, ездит недорого, — спокойно отпарировал Хассан. — Не забывай, у наших такси нет счетчиков. Прежде чем сесть в машину, надо договориться с водителем о плате, иначе тебя может ждать весьма неприятный сюрприз. Чаще всего водители соглашаются за пятьдесят центов трястись со мной десять километров до Киси.
Пятьдесят центов — это три марки, прикинул я. И в самом деле, немного. Но ведь из почти трех миллионов жителей Сьерра-Леоне только сто пятьдесят тысяч работает по найму, «остальные» ведут натуральное хозяйство или на свой страх и риск занимаются торговлей. И даже из ста пятидесяти тысяч работающих далеко не всем по карману разъезжать на такси: автомеханик, например, зарабатывает около полутора леоне в день (примерно девять марок). Неквалифицированный рабочий получает не больше одного леоне в день. Для него такси — недоступная роскошь.
Мы вливаемся в утренний поток машин. На единственном во Фритауне светофоре, установленном на холме между двумя частями города — Мэррей-Таун и Конго-Таун — горит только красный свет. Машины без конца пересекают улицу — приходится долго ждать, но, кроме меня, это никого не раздражает. С десяток юных продавцов газет с огромными стопками «Дейли мейл» и «Юнити» в руках — органами правительства и оппозиции — снуют между машинами; пока они стоят, самое время предложить свой товар пассажирам. «Как они умудряются не потеть?» — думаю я, чувствуя, как у меня со лба стекают капли пота.