, чтобы спасти одно из величайших произведений литературы двадцатого века.
Впоследствии Набоков рассказывал в интервью журналу The Paris Review, что «однажды в 1950 году»{227} чуть не уничтожил рукопись. И снова Вера «остановила меня, уговорила не торопиться, все обдумать, когда я, одолеваемый техническими трудностями и сомнениями, нес первые главы «Лолиты» к садовой бочке для сжигания мусора». Возможно, он перепутал даты и речь идет об инциденте, свидетелем которого стал Дик Киган. Или же был еще один случай, когда Вера спасла будущий роман.
«Лолиту» можно было отправлять в издательства{228}, однако загвоздка в том, что Набоков не хотел выпускать роман под своим именем. Он уточнил у Кэтрин Уайт в том же письме, в котором спрашивал ее мнение, согласятся ли издатели на такое условие. Уайт ответила, что, «по ее опыту, все равно рано или поздно станет известно, кто автор». И все же Набоков хотел сохранить это в секрете — по тем же самым причинам, которые побуждали его сжечь дописанные страницы рукописи «Лолиты». Он полагал, что если станет известно, кто автор подобной провокационной книги, это повредит его литературной и преподавательской карьере.
Разослав рукопись «Лолиты» в нью-йоркские издательства, Набоков продолжал настаивать, чтобы публиковали ее под псевдонимом. Может, именно из-за его упорного стремления к анонимности издательства в тот первый раз не купили «Лолиту».
Редактор Набокова в издательстве Viking, Паскаль Ковичи, рукопись отклонил. Как и Джеймс Лохлин, глава издательства New Directions, в котором выходили «Подлинная жизнь Себастьяна Найта». «Смех в темноте» и «Николай Гоголь». Тот же вердикт вынесли Farrar, Straus и Simon & Schuster: они не могут позволить себе опубликовать роман, поскольку судебные издержки, связанные с возможными обвинениями в непристойности, обойдутся им слишком дорого. Джейсон Эпштейн из Doubleday хотел опубликовать «Лолиту», но президент компании, прослышав, о чем роман, категорически запретил.
Из контор издательств роман попал в литературные круги. Критик Эдмунд Уилсон прочел половину{229} и в письме признался Набокову, что роман вызвал у него сложные чувства («Мне он нравится меньше, чем все, что я у тебя читал»), — возможно, потому что напомнил о том, как самому Уилсону пришлось побороться с цензурой после публикации его сборника рассказов «Мемуары округа Гекаты», который запретили, а потом пустили на макулатуру. У бывшей жены Уилсона, писательницы и литературного критика Мари Маккарти, «роман вызвал отторжение и недоумение»