Мы шли быстро, чересчур громко топая по гравийной дороге. Абра схватилась за рукав моей рубашки точно так же, как держала меня на похоронах. Но в том, как она прижималась ко мне той ночью, ничего ласкового не было. Абра испугалась до смерти, это чувствовалось по ее хватке.
На полпути к переулку я запнулся о камень.
– Ш-ш-ш… – быстро зашипела Абра.
– Знаю-знаю, – прошептал в ответ я.
Мы уже были недалеко от нашего почтового ящика. Свет фонаря церковной стоянки становился все ярче. Чем ближе мы к ней подходили, тем спокойнее себя чувствовали. Я посмотрел на Абру и ясно увидел ее лицо в этом свете. Она в ответ улыбнулась. Мы справимся! Мы почти у цели.
И тут фонарь погас.
Меня всегда пугало мигающее уличное освещение. Но обычно фонарей много, и когда один из них гаснет, в длинной череде оставшихся просто появляется темный зазор. Однако у церкви фонарь был всего один, а мы находились в сельской местности, поэтому когда он погас – все погрузилось во тьму. Нам светила лишь тусклая луна и далекие окна моего дома.
Мы ближе прижались друг к другу и сбавили шаг, стараясь идти бесшумно и прислушиваясь к звукам вокруг. Внезапно мы что-то услышали и остановились. Я прижал палец к губам, а Абра едва дышала. Мы сделали еще несколько осторожных шагов, вздрагивая при каждом шорохе гравия под ногами.
Тени в ночи коварны, они не похожи на дневные и даже движутся иначе. Ветерок колыхал траву у обочины, что отделяла поля от дороги, поэтому смутные тени на гравии непрестанно шевелились, качаясь туда-сюда. Деревья тоже казались тусклыми, словно прохлада ночи каким-то образом оторвала их от корней и освободила.
И тут из глубин ночных теней возник сгусток мрака. Он мчался к нам со стороны церкви, и чем быстрее приближался, тем холоднее становился ветер. Та тьма, что поселилась у меня в груди после маминой смерти, казалось, потянулась к нему. Ложь, обман и гнев забурлили внутри, будто обрели новую жизнь. Будто воскресли из мертвых.
Мы с Аброй замерли.
– Что это? – прошептала она.
Я покачал головой, словно не знал, но я знал! Просто не хотел произносить это вслух. Амарок.
Сгусток тьмы приближался все быстрее и вот уже промчался мимо нас по обочине. Голос внутри меня велел: беги! Беги в лес и прячься! Но Абра крепко вцепилась в мою рубашку, и я не мог бросить ее одну. Тьма во мне приказывала: уходи, оставь ее. Амарок пришел не за тобой. Беги! Он заберет Абру, но ты будешь спасен. Лучше пусть сожрут одного, чем обоих.
Этот голос был очень спокойным, он звучал убедительно, и то, что он говорил, имело смысл. Я схватил Абру за руку, которой она цеплялась за мою рубашку, словно хотел удержать, но вместо этого отбросил ее.