Еще двадцать минут прошли в тишине, стуке пальцев по клавиатуре и бормотании молодого человека «ничего не понимаю». Эндрю с каждой минутой все больше хмурился, и когда повернулся к друзьям, то на нем не было лица.
— Зин, — сказал он, немного помявшись, словно подбирая слова, — я не знаю, как это возможно, но твои родители погибли в результате взрыва на Витватерсранд, крупнейшем в мире месторождении золотой руды с содержанием урана, — читал Эндрю с экрана, — в ЮАР к юго-западу от Йоханнесбурга девятнадцать лет назад, то есть, когда тебе было пять лет.
В аппаратной повисла пауза, долгая и тяжелая, мужчины не знали, что говорить, а Зинка же пыталась справиться с рухнувшей на нее информацией.
— Значит так, — сказала она, — мы беремся за это дело. Эндрю, подбирай дилетантов, группу собирай под меня, я универсал, сойду за любого.
— Если я пройду через программу, возьми меня с собой, — искренне попросил Эндрю.
Зина молча махнула головой, продолжая находиться в шоке.
— Прости, я не могу, — покраснел от неловкости Алексей. — Сашке полгода всего, Матильда не справляется.
— Все нормально, — успокоила его Зина, сейчас казалось, что она где-то далеко и все эти разговоры ее не очень трогают, — ты остаешься на хозяйстве. А ты ищи, — обратилась она вновь к Эндрю, — нам надо поторопиться, у меня теперь личный интерес.
— Но как могло так случиться, что ты не знала о родителях? — всё-таки решился Алексей задать тот вопрос, который словно витал в воздухе «избы».
— Я жила с дедом, — пожала плечами Зина, словно сейчас сама первый раз задалась этим вопросом, — вот прям в прямом смысле этого слова, с самого детства только с дедом. Мы, конечно, постоянно говорили о родителях, он рассказывал и подогревал мой интерес к их приезду. Как сказки выдавал всякие интересные истории про маму и какой она была маленькой. Я была влюблена в нее заочно и ждала встречи с нетерпением, но реальность очень отличалась от сказочных рассказов деда. Неделя с совершенно чужими людьми, которые не вызывали теплых чувств, и вновь расставание, которое уже не приносило огорчения, а лишь исключительно облегчение и неприятный привкус во рту, как от протухшей еды. Я думала, это из-за обиды за то, что бросали меня, очень легко и просто бросали, словно я не была ничем ценным в их жизни, а возможно, потому что я чувствовала на метафизическом уровне, что это чужие люди. Представляете, если это были дилетанты, которых он привлекал периодически для меня, ужас. Вот только почему они продолжают свою игру даже после смерти их заказчика? Почему они приехали на похороны и продолжают раз в полгода звонить мне и пусть ненавязчиво, но все же интересоваться моей жизнью?