19 февраля. В 7 часов вечера читал первую лекцию в Обществе любителей художеств[416]. Чичерин на мой вопрос, что я бы прежде всего хотел выслушать его мнение, сказал — бессодержательно, общее все, надо сократить наполовину. Прямо нужно было к делу приступать. Станкевич А. В. говорит: «Это для нас интересно, а художникам этого не нужно. Это все наука, вы все о науке говорили». Они говорили о том, как я изъяснял археологическую историю и т. д. Чудные люди, сами говорят, что художники все необразованы и сами же смотрят на них как на сапожников, говоря что надо прямо к делу, т. е. поменьше общих соображений, прямо к специальному.
Но зато сами художники приступили ко мне с благодарностью именно за то, что осуждали друзья. Они говорили, что поняли теперь отношение и связь истории с археологиею. Вы, говорят, так любите это дело. Дельное замечание Дашков мне сообщил, что слышал, как позади его два художника судили о том, что я говорил [чтобы не брали целиком слепки, снимки с древнего.] Вот, говорят, Иоанн IV играет в шахматы. Так шахматы в Оружейной палате, кафтан тоже. Откуда же взять иначе.
26 февраля. Читал вторую лекцию. Были граф Уваров, Боткин Д. П.[417], Дашков, Сухотин[418], Шеппинг и художники. Читал о клине и кружале[419]. Плотничий стиль. Рачинский сказал: «В высшей степени любопытная лекция». Шервуд[420] в восторге. Дашков несколько раз крепко жал руку.
5 марта. Третья лекция. Читал скверно, путался, а когда начинал говорить, то выходили фразы без всякого смысла, даже без глагола, т. е. без сказуемого, ибо не знал что сказать. Но после Станкевич пожал мне руку и сказал, что черезвычайно много содержания было. «Читаете вы вообще тяжело».
12 марта. 4, последняя. Довольны. Поблагодарил за внимание. Хлопали. Было меньше, всего 4 дамы, никого почти из любителей, только художники и тех немного.
14 марта. В Обществе древнерусского искусства выбрали меня в члены комиссии для обсуждения проектов византийской церкви VI–X века. Я поблагодарил чувствительно за доверие и отказался наотрез, сказав, что ничего не понимаю в византийской архитектуре за это время. Один господин заметил, что он слушал мои лекции, и они были очень занимательны. Я ответил благодарностью, прибавив, что если удалось сказать что полезного, то это говорено о веках ближайших к нам. Амфилохий[421] заметил, что я скромен очень и другие тоже замечали. Викторов, Тихонравов, Буслаев даже старались доказать и договорились о нежелании принести пользу. Я говорю, что никакой пользы, разве только заседать.
9 апреля, в пятницу, был у меня прокурор здешней синодальной конторы Александр Николаевич Потемкин с предложением прийти к нему нынче вечером для обсуждения затеваемого издания хромолитографического вещей ризницы соборов. Что деньги он найдет у жертвователей. Один обещал 10 т., да отказался (это Солдатенков). Можно другого найти. А главное, у нас есть монастыри ничего не делающие, а получающие оклады. Например, Заиконоспасский получает 4 тыс. р. только на пьянство, да на уху архимандриту. Вот эти деньги и назначить на издание. Иверская получает 16 т. дохода и т. д. Он говорил, как министр. «У меня монастыри», — говорит. «Я, говорит, — отчислю доходы» и т. д. Был я у него. Живет в Певческом доме