В разные эпохи и даже исторические периоды влияние тех или иных прямых и косвенных факторов на формирование внешней политики отдельных стран и международные отношения менялось в зависимости от роли этих факторов во внутренней и внешней политике отдельных стран.
Наши слушатели долго не могли усвоить, что до выхода на арену классовой борьбы пролетариата народные массы принимали лишь стихийное участие в историческом процессе, в развитии международных отношений.
Обращаясь к, истории Китая, в своих лекциях я подчеркивал, что движения народных масс часто проходили под религиозным флагом, их участники смутно осознавали цели своей борьбы. Это характерно для народных выступлений в Китае (движение тайпинов в 50—60-е годы XIX века, восстание «Ихэтуань» на рубеже XX века). Господствующие круги Китая принимали решения, касающиеся международных проблем, исходя из своих классовых интересов. Так, китайские феодалы в XVII веке предпочитали идти на сговор с маньчжурскими поработителями в целях борьбы с выступлениями крестьян; в середине XIX века цинская монархия шла на сговор с западными колонизаторами для борьбы с крестьянами во время тайнинского восстания. Особенно ярко этот предательский сговор реакционного цинского режима с иностранными империалистами проявился в годы народного восстания «Ихэтуань».
В одной из первых лекций мною было подчеркнуто, что в первом своем внешнеполитическом акте — Декрете о мире — Советское правительство отказывалось от тайной дипломатии, заявляло, что оно желает вести переговоры открыто и приступает к опубликованию тайных договоров. Советское правительство аннулировало империалистические договоры царского и Временного правительств, заключенные правящими кругами за спиной народов и вопреки их воле, и вообще порвало с империалистической политикой царского и Временного правительств. Вместе с тем все пункты договоров, где содержались условия добрососедства (в том числе и определяющие границы) и экономические соглашения, Советское правительство признавало. Это было осуществлением ленинского принципа мирного сосуществования двух противоположных социально-экономических систем.
С 1917 года наступила эра новой дипломатии, серьезно затруднявшая происки врагов мира. Это, однако, отнюдь не отменяет того факта, что сегодня еще в большей степени, нежели в XIX веке, буржуазия стремится вершить дела своей внешней политики в глубочайшей тайне от народов.
После лекции ко мне подошел пожилой плотный мужчина в очках. Представился: «Профессор Ван». Я уже знал, что он до победы революции 1949 года учился в Англии, в Кембридже. Там он занимался изучением внешней политики Англии и англо-китайскими отношениями в XIX и начале XX века. Ван был беспартийным. Руководство института относилось к нему сдержанно. Он задал мне вопрос: «Не изменилась ли позиция Советского государства в вопросе об отказе от тайной дипломатии, провозглашенном в первые годы Советской власти? Чем же объяснить, что часто в сообщениях о встречах, переговорах и беседах государственных деятелей и дипломатов СССР с представителями капиталистических стран сообщается, что «обсуждались вопросы, представляющие взаимный интерес»? Почему же нет информации о содержании переговоров, раз СССР отказался от тайной дипломатии?» Вопрос отражал в известной мере точку зрения буржуазных теоретиков, которые стремятся доказывать «открытый» характер империалистической дипломатии, ссылаясь при этом на то, что в капиталистических странах никогда прежде не говорили и не писали столько о внешней политике, как теперь. Они же утверждали, что Советское правительство все держит в тайне.