Об этом своем приключении в тропическом лесу я вечером рассказала директору центра. Сначала он серьезно слушал меня, а потом рассмеялся. Оказалось, что это он тайно послал за мной мужчину.
— Тогда почему же он от меня скрывался?
— Вы ведь хотели, чтобы вам никто не мешал? Я приказал ему быть поблизости, но не обнаруживать своего присутствия. Получит выговор — плохо выполнил задание, — рассмеялся директор.
Мы сидели в ресторане и тщетно пытались включить музыкальный комбайн.
— Знаете что, — сказал директор, — если вы не возражаете, поедемте ко мне. Я получил новые пластинки из Парижа.
Было не очень поздно, но на улице — кромешная темнота. Такая темнота бывает здесь только в сезон дождей. В Баду нет электрического освещения. Лишь кое-где можно было видеть тускло светящиеся квадраты окон и блики света от карманных фонарей. Время от времени во тьме промелькнет лицо. Когда попадаются прохожие, они светят фонариком прямо в глаза, чтобы узнать встречных.
Дом директора стоял в 20 км от Баду. «Пежо» полз в гору, шины поскрипывали на поворотах. В свете фар внезапно возникали серебристые заросли или стена туннеля, сплетенного из кустов и деревьев. В следующее мгновение машина опять ныряла в темноту. Мы свернули на узкую дорогу, обрамленную деревьями, которые выхватывал из темноты свет фар, проехали вдоль забора из бамбука и оказались перед входом в сад.
Первое впечатление — попали в сказку: деревья и газоны подсвечены разноцветными огнями, в центре этой красоты — современный дом, белый и величественный, на берегу небольшого озера с водяными лилиями. У входа нас ждал слуга в белоснежном пиджаке, он с почтением поклонился и молча провел нас внутрь.
В ярко освещенной гостиной с резными стенами и полированной мебелью было несколько уютных уголков и бар. Одна большая стена представляла собой огромное панно резьбы по дереву. Она сразу же привлекла наше внимание. Это прекрасный образец самобытного африканского искусства.
Наш хозяин, видимо, был польщен произведенным на вас впечатлением.
— Это сделано из одного куска дерева, — сказал он. — Работали десять резчиков.
Удаху постучал по стене и сказал одобрительно:
— Прекрасная работа. Сейба — отличное дерево.
— Здесь вся моя жизнь, — оказал серьезно директор. — Видите, я еще ребенок с родителями, потом уже старше, с товарищами, с книгой, у Эйфелевой башни в Париже, на плантациях…
— А это, вероятно, ваша жена? — спросила я.
— Женщина моей мечты, — поправил меня директор все так же серьезно, — та, которую я теперь ищу.
— Дом принадлежит вам? — деловито осведомился Агаджи, оглядываясь вокруг.