Удивительно – Пушкин и в деревне старался следовать моде. Не в нарядах, нет, но в самых малых её деталях. Тот же Алексей Вульф описывает повседневную жизнь Пушкина в Михайловском: «По шаткому крыльцу взошёл я в ветхую хижину первенствующего поэта русского. В молдаванской красной шапочке и халате увидел я его за рабочим его столом, на коем были разбросаны все принадлежности уборного столика поклонника моды…»
Утром халат набрасывался, по обыкновению, поверх рубашки. Халат – неотъемлемая принадлежность домашнего мужского туалета – шился из цветного бархата, атласа либо из шёлковых тканей. Популярна была термолама – очень плотная шёлковая ткань золотистого цвета, нити которой скручивались из нескольких прядей, привозимая из Персии.
А вот и граф Нулин спешит навстречу любовным приключениям:
И тотчас, на плеча накинув
Свой пёстрый шёлковый халат
И стул в потёмках опрокинув,
В надежде сладостных наград,
К Лукреции Тарквиний новый
Отправился, на всё готовый.
И другому своему герою, подлинному, – коменданту Белогорской крепости, – Пушкин «набросил» на плечи халат. Кстати, «китайчатый халат» коменданта сшит был из недешёвой по тем временам хлопчатобумажной ткани обычно синего цвета, привозимой в Россию из Китая.
«…В хохлатой парчовой скуфейке, в золотистом китайском халате, опоясанном турецкой шалью», – эдаким знатным русским барином предстал Чарский перед бедным просителем-неаполитанцем.
Будучи семейным человеком, Александр Сергеевич дома носил халат, но принимать в нём гостей, даже родственников, не решался – это противоречило хорошему тону. «Тётка (кавалерственная дама, фрейлина Екатерина Ивановна Загряжская, родственница жены – Л.Ч.) приехала спросить о тебе, – пишет он жене, – и, узнав, что я в халате и оттого к ней не выхожу, сама вошла ко мне – я исполнил твою комиссию, поговорили о тебе, потужили, побеспокоились…»
Любил Пушкин бывать дома и в архалуке – коротком халате кавказского типа. Вспоминая счастливые часы, когда поэт гостил в их московском доме, Вера Нащокина пишет о задушевных беседах втроём, «сидя вечером у меня в комнате на турецком диване, поджавши под себя ноги». И продолжает: «Я помещалась обыкновенно посредине, а по обеим сторонам мой муж и Пушкин в своём красном архалуке с зелёными клеточками».
После смерти поэта его стёганый архалук, вместе с другими памятными вещами, Наталия Николаевна подарила Нащокину. Упоминая о подаренном вдовой поэта памятном «красном с зелёными клеточками архалуке», мемуаристка с горечью признаётся: «Куда он девался – не знаю».
По счастью, облачившись в тот самый пушкинский архалук, Павел Воинович позировал шведскому художнику Карлу Мазеру, писавшему с него (и по его же заказу!) портрет поэта. Всё же Нащокин, хоть и горько сожалел, что растерял дорогие реликвии, сохранил большее – память великого друга.