По этим мертво-живым местам проезжает Кожух.
- Победа, товарищи, победа!!
И как будто нет ни мертвых, ни крови, - буйно-радостно раскатывается:
- Уррра-а-а!!
Далеко откликается в синих горах и далеко умирает за пароходами, за бухтой, за молом, во влажной синеве.
А на базарах, в лавках, в магазинах идет уже мелькающая озабоченная работа: разбивают ящики, рвут штуки сукна, сдергивают с полок белье, одеяла, галстуки, очки, юбки.
Больше всего налетело матросов - они тут как тут. Всюду крепкие, кряжистые фигуры в белых матросках, брюках клеш, круглые шапочки, и ленточки полощутся, и зычно разносится:
- Греби!
- Причалива-ай!
- Кро-ой!!
- Выгребай с энтой полки!
Орудовали быстро, ловко, организованно. Один приправил на голове роскошную дамскую шляпу, обмотал морду вуалью, другой - под шелковым кружевным зонтиком.
Суетились и солдаты в невероятных отрепьях, с черными, босыми, полопавшимися ногами; забирали ситец, полотно, парусину для баб и детей.
Вытаскивает один из картонного короба крахмаленную рубаху, растопырил за рукава и загоготал во все горло:
- Хлопьята, бач: рубаха!.. Матери твоей по потылице...
Полез, как в хомут, головой в ворот.
- Та що ж вона не гнеться? Як лубок.
И он стал нагибаться и выпрямляться, глядя себе на грудь, как баран.
- Ей-бо, не гнеться! Як пружина.
- Тю, дура! Це крахмал.
- Що таке?
- Та с картофелю паны у грудях соби роблють, щоб у грудях у их выходыло.
Высокий, костлявый - почернелое тело сквозит в тряпье - вытащил фрак. Долго рассматривал со всех сторон, решительно скинул тряпье и голый полез длинными, как у орангутанга, руками в рукава, но рукава - по локоть. Надел прямо на голое тело. На животе застегнул, а книзу вырез. Хмыкнул.
- Треба штанив.
Полез искать, но брюки забрали. Полез в бельевое отделение, вытащил картон, - в нем что-то странное. Развернул, прицелился, опять хмыкнул:
- Чудно! Штани не штани, а дуже тонко. Хведор, що таке?
Но Хведору было не до того, - он вытаскивал ситец бабе и ребятам голые.
Опять прицелился и вдруг хмуро и решительно надернул на длинные, жилистые, почернелые от солнца и грязи ноги. Оказалось, то, что надел, болталось выше колен кружевами.
Хведор глянул и покатился:
- Хлопьята, гляньте! Опанас!..
Магазин дрогнул от хохота:
- Та це ж бабьи портки!!
А Опанас мрачно:
- А що ж, баба нэ чоловик?
- Як же ты будешь шагать, - разризано, усе видать, и тонина.
- А мотня здоровая!..
Опанас сокрушенно посмотрел.
- Правда. То-то дурни, штани з якой тонины роблять, тильки материал портють.
Вытащил из коробка все, что там было, и стал молча надевать одни за другими, - шесть штук надел; кружева пышным валом повыше колена.