Я же в это время находился в некой прострации, представляя, что подумает обо мне мой куратор из КГБ, когда узнает занятную новость от коллег, чьи осведомители работают в финском театре, что Красовский свободно болтает по-шведски с гражданином Финляндии. Скорее всего, его первой мыслью будет, когда и где Красовский успел выучить шведский язык.
Похлопав в ладоши, Хайме попросил внимания, после чего мы продолжили репетицию.
Возвращаясь, домой я подумал:
– А собственно чего парюсь? Что мне могут предъявить? Что я шпион? Смешно! Кто поверит? Моя жизнь до этого момента протекала на глазах у всех. Так, что знание языка окружающие объяснят чем угодно, только не переселением душ. А я намертво стоять буду на том, что выучил его по самоучителю. Другое дело, что найдутся люди, желающие использовать мои знания в своих интересах. Тот же Женя Ильин, к примеру.
Итогом репетиции стало то, что свободного времени у меня не осталось вообще. Работа, и подготовка к спектаклю вот чем я был занят с утра до вечера. И подготовку к экзаменам никто не отменял. Зачеты были сданы еще до Нового года. Так, что оставалось только ждать начала сессии. В принципе, экзамены у вечерников принимались без особых сложностей. Преподаватели относились к нам снисходительней, чем к студентам дневных отделений. Так и я не особо переживал, надеялся на лучшее. С опаской лишь ждал встречи с преподавательницей истории КПСС. Хоть я старался не высовываться и не задавать лишних вопросов, несколько раз ухитрился отвечать не по учебнику, чем и привлек к себе внимание нашего доцента Марии Ивановны Гладковой, поинтересовавшейся источниками моих знаний.
Ну, объяснять же ей, что все свои знания я приобрел, читая открытые источники в капиталистической России. Кое-как объяснился тем, что где-то, что-то читал, а вот, где, убей бог, не помню. Чувствую, что сдать экзамен по этой дисциплине будет из-за этого сложней, чем остальные.
У Пашки сессия уже началась, и в экзаменационные дни после сдачи очередного экзамена он приходил домой изрядно подшофе. Сдавал экзамены братец так себе и, похоже, ему, как троечнику, грозило остаться без стипендии. А это ни много не мало – целых сорок рублей. Месяц можно прожить, если не шиковать. Не то, что путинские две тысячи – один раз в магазин сходить. Маман уже сообщила, что никакой магнитофонной приставки «Ноты» он не получит, если продолжит хватать трояки.
Хотя по итогам сессии, Паша и лишился стипендии, но мама все же расщедрилась и на мое горе согласилась на покупку этого агрегата. А как хорошо без него жилось!