И Таня, уже рассмеявшись, мотнула головой:
– «Раненый».
А потом тут же засуетилась.
– Давайте температуру измеряем, раз вы проснулись. И давление. А потом я побегу, у меня еще много пациентов.
В следующий раз, увидев ее в своей палате, он спросил:
– Вы в России учились рисовать?
А она мотнула головой:
– Я вообще не училась.
– Почему? Сделали выбор в пользу медицины?
– Да нет, просто… Не сложилось как-то.
Сидя в ногах его койки, она ловко и осторожно разматывала бинты на ногах и накладывала новую повязку. И Синан вдруг почувствовал себя неловко от того, что представал перед ней таким беспомощным.
– А как вы оказались в Турции? – спросил он, чтобы заглушить это ощущение.
– Это долгая история, – скупо улыбнулась Таня, закончила перевязку и прикрыла его легким одеялом.
– Ничего, я никуда не спешу, – заверил он.
– Зато я спешу, извините, – отозвалась она и скрылась в коридоре.
Синан и сам не понимал, чем она так его заинтриговала. В больнице было множество сестер, и наверняка у каждой было, что порассказать о своей жизни. Его же не оставляла мысль, что скрывается за приветливой улыбкой и неизбывной грустью в глазах Тани. Почему женщина, у которой был явный художественный талант, стала медсестрой? Как русская оказалась в Турции? Может быть, все дело было в том, что, прикованный к постели, он подспудно жаждал чем-то себя занять, и от того ему мерещились вокруг какие-то тайны. Но отделаться от мыслей о Тане он не мог.
В следующий раз она оказалась рядом как раз в ночное дежурство. Синан, измучившись от боли, нажал кнопку вызова медсестры и едва не вскрикнул от радости, когда в палате появилась Таня.
– Ну что, что случилось? – принялась мягко увещевать она. – Больно? Простите, я не могу увеличить дозу, так врач прописал. Хотите, позову дежурного?
– Нет, – глухо ответил он. – Нет, вы просто… Вы можете посидеть со мной немного? Сейчас ведь ночь, наверное, у вас не так много забот…
Таня поколебалась немного, но потом кивнула:
– Хорошо, я посижу. Почитать вам?
– Лучше расскажите, расскажите мне о себе. Теперь же вы не спешите, – с улыбкой напомнил ей о прошлых ее возражениях Синан. – Почему вы стали медсестрой?
– Это не очень веселая история, – помотала головой Таня.
От этого движения из-под шапочки выбилась светлая прядь, и Синану вдруг до боли захотелось прикоснуться к ней, ощутить, так ли шелковиста она под пальцами, как кажется на вид.
– Вы мне расскажите о себе.
Он нетерпеливо взмахнул рукой:
– Да нечего мне рассказывать. Вы и так все знаете. Мне сорок шесть, я – военный Генштаба. Бал ранен во время операции, теперь… Один Всевышний знает, что будет теперь. Даже если я встану, на службу уже вернуться, скорее всего, не смогу. Честное слово, Таня-ханым, мне не очень хочется обо всем этом говорить. Я как раз стараюсь не думать…