- Кандидат наук - звучит, - благосклонно кивнул Вербицкий.
- Сто семьдесят в месяц.
- Для твоего возраста весьма и весьма.
- И сразу засяду за докторскую. Мой научный руководитель считает, что материала у меня достаточно.
- А идей? - усмехнулся Николай Николаевич.
- Ну, этого добра больше чем достаточно! - прихвастнул Глеб. Впрочем, так же, как и насчет мнения Старостина о докторской диссертации Ярцева. Но почему бы не покрасоваться перед Вербицким? Для будущего... Ведь если сам себя не похвалишь, от других не дождешься. Скромность, конечно, украшает, но вот помогает ли?
- Что ж, успеха тебе, - пожелал Николай Николаевич. - Голова у тебя на месте, я всегда говорил.
Глеб слышал это впервые, и от слов Вербицкого сладостно защемило в груди. Авось!
- А вы как? - в свою очередь, спросил Глеб. - Татьяна Яковлевна, Вика?
- Мы с Татьяной Яковлевной стареем. Она, как ты, наверное, знаешь, на пенсии. Я, правда, не думаю. Да и не отпустят. Ну а Вику ты увидишь завтра.
- Как? - вырвалось у Глеба.
- Как говорится, не в службу, а в дружбу - сможешь встретить ее? Она едет поездом.
- Конечно! О чем речь! - радостно закивал Ярцев, подумав, что это, вероятно, и есть причина, зачем он понадобился бывшему председателю облисполкома. - Но как же... А Новый год?
- Отпразднуем здесь. Знаешь, Глеб, как она иной раз тоскует по Средневолжску!
- Понятное дело, город детства.
Вербицкий встал, подошел к бару. Фигура Николая Николаевича была довольно смешной: длинное худое тело, узкие плечи и заметно выдающийся живот, обтянутый шерстяным спортивным костюмом с белой полосой вдоль рукавов - мода пятнадцатилетней давности.
Он достал бутылку минеральной воды, открыл и предложил гостю:
- Будешь?
- Полстаканчика, если можно, - сказал Глеб и, приняв тяжелый хрустальный стакан, осторожно поинтересовался: - Вика замужем?
Вербицкий отпил пару глотков воды, вздохнул.
- Я и сам не знаю, - как-то виновато улыбнулся он. - Дочь у нас своеобразный человек. Дитя своего времени. Мы вас плохо понимаем. Короче, увидишь, поговоришь сам. Одно гарантирую - прежнюю Вику ты не узнаешь.
Слова Вербицкого заинтересовали Глеба.
Вика... Виктория... Они учились в одной школе, только Глеб - двумя классами старше. Была худая, угловатая, с прямыми черными волосами. За ее большой рот кто-то назвал девочку Щелкунчиком. Прозвище пристало надолго.
Это теперь Глеб понимал, сколько слез, вероятно, было пролито из-за насмешек сверстников. Но тогда...
Дети жестоки. Не сознавая того, они могут причинять нестерпимую боль и обиду друг другу, которая иной раз не выветривается из души и памяти всю жизнь.