И вот он прикоснулся к тому, что поколебало незыблемость устоев всех его представлений.
За окном падал медленный печальный снег. Небо было низкое, серое. Глеб посмотрел на часы - начало двенадцатого. Прислушался - дом словно вымер.
"Где Злата, Вербицкие?" - подумал Глеб и вспомнил, что сегодня первый день Нового года. Зловещими показались ему слова Вики, которые она произнесла в мчащейся по льду "Ладе": как встретишь год, таким он и будет...
"Нет, нет!" - старался прогнать от себя эти мысли Глеб.
Он встал, надел туфли, пиджак, пригладил рукой волосы. На солидном письменном столе лежали очки Семена Матвеевича. Глеб застонал: еще долго будут вещи напоминать о том, кого уже нет.
Он спустился по лестнице в холл. Из кухни тянуло запахом свежесваренного кофе. Он на минуту задержался, пытаясь подготовиться к встрече с мачехой, хотя, в общем-то, не представлял, как вести себя с ней, что говорить.
- Глеб, дорогой мой, любимый! - бросилась к нему на шею Лена, осыпая поцелуями щеки, губы, глаза. - Я с тобой! Я здесь! Бедненький, золотой ты мой!..
Лицо у жены было мокрое от слез, рот пах кофе и сигаретой.
- Ты?.. Откуда? - проговорил ошарашенно Глеб. - А где Злата, Николай Николаевич, Вика?
- Я одна... Садись, садись, миленький, - схватила его за руку Лена, усадила рядом и не выпускала из своих ладоней его руки. - Господи, я как узнала - ужас! И почему я не была рядом в это время?
- Так где же все? - перебил Глеб ее излияния.
- Злата Леонидовна вышла. А Вербицких я не видела... Понимаешь, утром позвонила Зинаида Савельевна, ну, жена генерала, говорит: "Сейчас приеду за тобой, собирайся"... У меня просто все оборвалось внутри, подумала: что-то случилось с тобой. А она - папа погиб... Приехала за мной с Калерией Изотовной и Родионом...
- Они здесь?
- Да здесь, здесь, у соседки... Очень хорошая женщина. - Лена замялась. - Понимаешь, они не захотели идти в этот дом. Ни в какую!
Глеб отлично понимал, почему мать и брат не желали переступить порог этого особняка. Гордость! Они всегда были такие, непримиримые...
Но то, что рядом самые близкие ему люди, как-то успокаивало. Тоска одиночества, которую он ощутил при пробуждении, рассеялась.
- Хорошо, что ты приехала, - сказал Глеб, чувствуя прилив нежности к жене.
Она прижалась к нему, всхлипнула.
- Я не дала тебя будить, - утирая слезы кулачком, словно ребенок, сказала Лена. И вдруг ужаснулась: - Миленький, у тебя жуткий вид! Поешь, выпей кофе... Я приготовила...
- Какая еда! - скривился Глеб. - Кофе - еще куда ни шло...
Только он пригубил обжигающий ароматный напиток, как послышался звук открываемой двери, быстрые шаги, и на пороге появилась Копылова. Заплаканная, в черной косынке на голове.