Одутловатый, пузатенький, весь в поту, с вытаращенными глазами и неровной походкой, он, казалось, перепился марово у своих подданных. Так же как и другие черные сеньоры, старавшиеся казаться поважнее, Хатвина вырядился в форму хаки и шишковатый колониальный шлем.
Его мягкие руки вспотели, взгляд блуждал. Его сестры и супруги обратились в истуканов, лишь только он выступил на сцепу.
Было бы бесполезно осторожничать, так же как и сразу объявить ему, что нам от него нужно. Мы вынуждены были рассчитать наших уставших маши, перенесенных в чуждую обстановку и готовых уже повернуть оглобли… Но вот мы заметили двух лошадей и ослика, резвившихся на берегу Луэнге, редких у мамбукушей — приверженцев рогатого скота. И мы поклялись себе добыть их.
При первых же наших словах на эту тему хитрый блеск появился в зрачках большого господина. Хатвина знал стоимость звонкой монеты. От жителей пограничных районов к жителям внутренних областей время от времени переходят португальские или английские деньги, заменяя монету из раковин. После жестокого сражения за цену мы вырвали у него неопределенное обещание продать животных.
Новый спор разгорелся из-за козы для бульона. Я открыл предпоследнюю пачку сигарет и протянул Хатвине, чтобы он взял одну сигарету, — он положил в карман всю пачку и пошел к себе в резиденцию купаться.
Его уход повлек за собой исчезновение женщин. Оставшись один, мы помылись в реке. Затем последовал Пантагрюэлевский по сравнению с кашами минувших дней ужни. Далее мы приготовились лечь спать.
Именно в этот момент вновь появился Хатвина, умытый, закутанный в одеяла и настроенный поболтать перед сном. Он тщательно осмотрел мои туфли, решив, видимо, забрать их в качестве дополнительной уплаты за лошадь и осла! Тогда, взяв его под руки, мы мягко, но решительно отвели его домой и пожелали приятных снов. Если бы мы оставили ему свободу действии, он бы полностью нас обчистил, прежде чем отдать животных.
На следующий день, так как животные еще не прибыли к нам, мы направились к резиденции Хатвины. Там мы просунули головы в отверстие одной из оград, над которой увидели поднимавшиеся и вновь опускавшиеся песты ступ для размола зерен. Мельничихи глазами пригласили нас войти. И мы застали за работой весь вчерашний гарем.
Между тем Хатвина, поддержанный своим злобным братом Макангой и жадным кузеном, утроил за ночь свои требования. Кроме того, под предлогом того, что между некоей деревушкой Димбу и Окаванго (наша цель) лес считался лишенным воды и «смертельным», он хотел, чтобы его животные туда не входили!