Потому что, по планам “мировой закулисы”, требовалось разрушить не только Россию, а русский народ. Изменить его, переделать, денационализировать. А интеллигенция, несмотря на свои политические взгляды, оставалась носительницей культурных традиций, накопленного за века интеллектуального багажа. Вот и истребляли ее, “расчищая” место для совсем иной культуры, морали, традиций. У крестьян, рабочих уничтожению подлежала активная часть. Те, кто способен сопротивляться, окажется непокорным, не примет безропотно навязаннуе ему новую систему “ценностей”. А вот казачество было решено уничтожить полностью. Тоже, конечно же, не случайно. Пояс казачьих областей по границам скреплял Россию, препятствовал ее распаду. Казаки всегда были патриотами — даже те, кто принял сторону красных. Они бережно и консервативно поддерживали свой уклад, традиции, “переделать” их было трудновато. Наконец, они всегда называли себя “воинами Христовыми”. Вывод — их следовало просто физически истребить. Директивой Оргбюро ЦК за подписью Свердлова от 19 января 1919 г. открылась кампания геноцида казачества. Волны смерти и ужаса прокатились по Дону, Тереку, Уралу, Оренбуржью, Астраханскому краю…
Правда, жизнь Свердлова оборвалась. Возвращаясь с Украины, он был избит доведенными до голода железнодорожниками Орла, и 16 марта его не стало. Казалось, что и политика, внедрявшаяся через него, стала меняться. Уже в день смерти Якова Михайловича ЦК отменил антиказачью директиву. На VIII съезде партии многие делегаты высказывали возмущение зверствами террора, было также принято постановление о смягчении политики по отношению к крестьянству. Звучало и много резкой критики в адрес Троцкого, его методов руководства армией. В результате после съезда были назначены проверки, и вышло постановление ЦК о ставке Красной армии, где положение признавалось неудовлетворительным. Ленин писал: “Большинство Цека пришло к убеждению, что ставка “вертеп”, что в ставке неладно…” [96]
И… ровным счетом ничего не изменилось! Откуда еще раз хорошо видно, насколько сильные позиции имели агенты “мировой закулисы” в советском руководстве. Не стало одного — остались другие. Покрывали и поддерживали друг друга. А любые решения, идущие в разрез с линией теневых сил, блокировались и спускались на тормозах. ЦК признал ставку Троцкого “вертепом” — но Лев Давидович при этом не только сохранил командование вооруженными силами, а еще больше возвысился. После гибели Свердлова он выдвинулся на роль “вождя номер два”. И кадры, отобранные и выпестованные Яковом Михайловичем, как-то автоматически, “по наследству”, перешли в группировку троцкистов, усиливая ее — Петровский, Петерс, Аванесов, Лацис, Теодорович, Войков, Белобородов, Голощекин, Кингисепп, Стучка, Бела Кун, Уншлихт, Бокий, Крыленко, Сосновский, Кедров, Сафаров, Ягода и др.