— Мама, — просипела я глухо, когда бык сделал резкий поворот.
Хотелось съежится на седле, но бешеная скачка не позволяла. Трясло так сильно, что я потерялась. Руки бессильно соскользнули — не хватило мне всё-таки опыта верховой езды, как у остального отряда. Я пыталась снова обхватить Ричарда, но не успела.
— Ричард! Кховар! — услышала я снова звонкий девичий крик и обернулась.
Поздно! Летящий ко мне черный комок шерсти. Глухой удар в плечо — и я скатилась с быка, не успев даже взмолиться о помощи. Дернула к себе руки, защищая лицо. Ногу разорвала резкая боль, и я заорала, как ненормальная. Еще мгновения — и кто-то сбросил с меня вонючего зверя. Я мельком увидела над собой лицо Ричарда. Зажмурилась под дождем, силясь разглядеть ещё что-то, но адская боль в правом бедре ослепила и лишила сознания.
* * *
Ричард сидел за столом уже четвертый час. За окном давно маячила, точно насмехаясь, полная луна, затекли мышцы и хотелось лечь спать, но упорное желание разобраться в происходящем не давало покоя.
Оно… и ещё зудящее под лопатками чувство вины. Если эта девушка умрет, это останется только на его, Ричарда, совести. Настолько не терпелось найти ответы, что не дождался спокойного времени и рискнул её жизнью. Кховары создания иных слоев и любят ночь, полнолуние и темноту — время перехода. Подошедшая слишком стремительно гроза затянула небо так плотно, что они решили, будто пришел их час.
Ричард с досады цокнул языком.
А ведь считал себя разумным человеком, но будто кровь этим утром в голову ударила: судьба, случайная встреча, загадочная речь незваной гостьи и… Да, стоит признаться себе в том, что эти большие глаза цвета туманного, предрассветного леса, глядящие на него с такой невыносимой мольбой, не могли оставить его равнодушным. В конце концов, Кодекс предписывал спасать и защищать слабых.
Ричард хмыкнул. Конечно, дело вовсе не в том, что неравнодушным его сделало и то облегающее ночное платье из дорогого шёлка, какое обычно надевали на ночь знатные леди. Откуда взялось, интересно, после драных штанов? Вспомнилась живость движений невольной гостьи и столь милая непосредственность. И ещё то, как изгибаются её брови, хмурится лоб и как отчаянно она пытается ему что-то объяснить на своём языке и прикусывает губы от досады. Как злится на его непонимание.
Он должен найти к ней подход.
Похоже, Леовин и правда запугала её слишком. И чего так взъелась? Если бы её подозрения были правдой, Ричард бы давно это почувствовал. Второй год здесь, и уж хорошо знает все окрестности. Вероника не отсюда и не из-за Реки. А значит, остаётся не так много вариантов объяснения. И неспроста это именно сейчас произошло — Ричард уже неделю всей кожей чувствовал грядущие перемены.