До алиенистского рега пришлось добираться пешком — транспортерных линий туда не проводили — и полтора часа блужданий по заросшим коридорам (кустарник по обочинам никто, как водится, не подстригал, а прохожих было недостаточно, чтобы постоянное шевеление заставило ветки расти куда-нибудь в другую сторону) отнюдь не улучшили мое настроение. А в сам рег я по привычке заходил с опаской — мало ли какая тварь на тебя кинется.
Элис алиенистские купола понравились. Она восхищенно утверждала, что тут «прямо как на Земле». Я не был с ней согласен — мои воспоминания о метрополии носили несколько иной характер — но высказываться не стал: ей все-таки виднее. Почти все три месяца, проведенные мной на Земле, я проторчал безвылазно в Санлосане, и, помимо местных достопримечательностей, запомнил только пугающе высокий потолок неба и сухое горячее марево над горизонтом. Даже хваленым земным дождем так и не смог насладиться: как-то раз с неба начали падать капли воды, крупные, как фасоль, но ударяясь о горячий силастик улиц, они тут же расходились быстро исчезающими пятнышками. Я ждал добрых полчаса, когда же, наконец, появятся лужи, но дождь прекратился, а луж все не было. Вот тогда я и плюнул на экзотику.
Нам, лунарям, еще повезло. Наши лифты не настолько загружены, чтобы не позволять нам иногда возвращаться в метрополию. Жителям той же альфанской системы или Новатерры, чтобы посетить родину предков, приходится копить всю жизнь и стоять в очереди до самой смерти. А ссыльным на Аверне не приходится ожидать и этого. В последние десятилетия Землю каждый год покидает сто, а то и сто пятьдесят миллионов человек, а возвращаются — единицы. Исход человечества из колыбели. Скоро в доменах будет жить больше народу, чем в метрополии. И то сказать — в радиусе пятнадцати парсек от Солнца лифтоносцы нашли сорок миров, пригодных для колонизации. Посылать корабли дальше бессмысленно — им потребуется человеческая жизнь, только чтобы добраться до окраин ойкумены. Нужно превратить централизованную систему лифт-связи в сетевую, посылать корабли-разведчики с окраин исследованного космоса, а для этого — рассредоточить население, разгрузить переполненную Землю.
Так появилась программа эмиграции. Так в учебниках пишут, что она так появилась. На самом деле первые лифты были запущены намного раньше, чем эта гениальная мысль зародилась в умах колониального начальства. Для того, чтобы теория Уилсона-Пенроуза претворилась в жизнь, потребовалось двадцать лет, и еще двадцать — для того, чтобы первый примитивный лифтоносец прибыл в систему альфы Центавра и обнаружил там не одну, а целых две пригодных к заселению планеты. На Земле в это время жило десять миллиардов человек.