— Я тебе приказывал скрыться с глаз моих? — Шеф перешел к риторическим вопросам — значит, начал уже остывать. — Я тебе говорил не лезть под ноги? Что ты вообще делаешь в Городе?
— С групарями разбираюсь, — буркнул я. Меня раздражали незаслуженные попреки, на которые я вдобавок не мог дать достойного ответа.
— Вот и разбирайся! — рявкнул шеф. — Проваливай!
Объем погас.
Я тоскливо побрел к транспортерной кабинке, размышляя, куда бы мне податься, чтобы никого не видеть, не слышать и не думать. Разумеется, не домой. Там меня станут искать в первую очередь (а искать станут; если не люди Меррилла, так коллеги с соболезнованиями — ни на тех, ни на других смотреть не хочу).
Может, в прежние времена в Метрополии пентам и приходилось целыми днями бегать в поисках преступников, а я мог бы днями не выходить из комнаты, если бы не дежурства — в те времена, когда мог безбоязненно выходить в вирт. Теперь киберпространство полно демонов-шпионов Колониальной службы и дома Карелов, так что сунуться туда я могу только на свой страх и риск — второй раз провернуть фокус с «огненной стеной» мне не дадут; хорошо, если отделаюсь выжженным инфором. Так куда мне податься?
Я тупо глянул на план Города. Потом, движимый наитием, ткнул в нужное место; мембрана колыхнулась мне навстречу, и через пять минут я уже стоял в куполе Гейбла, в двух минутах ходьбы от того места, где поселилась миз Элис Релер.
Девушка даже не удивилось моему приходу. Я застал ее за видеопластической программой; тонкие синие линии пронизывали аквамариновое пространство объема, странным образом уходившего в глубину так далеко, что взгляд отказывался следовать за ним. Картина замерла, Элис поднялась с пола и подошла ко мне.
— Неприятности? — спросила она вместо приветствия.
Что я ценю в женщинах, так это душевную чуткость.
— Как же без них? — отозвался я, усаживаясь на ковер. Мною владело странное чувство, что если я позволю себе расслабиться, то просто не заставлю свое тело доплестись до дома — день сегодня выдался длинный, и, несмотря на колу с кокой, очень хотелось спать (это вообще одно из моих любимых занятий). Поэтому я намеренно принял одну из наиболее неудобных йогических поз.
Элис критически оглядела меня.
— Настолько? — Что-то в ней определенно имелось от Сольвейг. Наверное, бытовое немногословие.
— Да.
Элис уселась рядом, коротко и сильно толкнула, так что я неуклюже упал на бок.
— Расслабься! — приказала она. Я подчинился, распластавшись на ковре, точно омлет на тарелке. Руки Элис легли мне на лоб.
— Расслабься… — Она мягко и уверенно массировала точки «неколебимого спокойствия». Я машинально прижался щекой к ее бедру. Она не отодвинулась, и я уже решил, что не уйду из этого дома до утра. Но случилось иначе.