— Давайте рассуждать логически, — произнес я, добившись относительной тишины. — Кто мог пронести в карантинную зону атомную бомбу?
— Работники? — предположил кто-то неуверенно.
— Возможно, но маловероятно. — Я огляделся. — То же касается и обычных иммигрантов — слишком жесткий контроль на входе. Кто еще?
Молчание быстро сгустилось и начало оседать на нас промозглой сыростью.
— Врачи? — Еще менее вероятное предположение. Лишний предмет протащить через огневую дезкамеру… да еще такой хрупкий, как бомба на калифорнии-254… с газовым зарядом… черта с два. Я подождал, пока это дойдет даже до сказавшего.
— В карантинной зоне оказались двое курьеров Колониальной службы. — Не думаю, что для большинства собравшихся это было новостью, однако в свете последних событий мои слова приобрели нехороший смысл. — А на следующий же день после закрытия Отстойника (лица администраторов синхронно изобразили «привет лимона», но я был не в настроении щадить их чувства), — глава лунного филиала Службы господин Меррилл, — тоже мне филиал, пять человек, — счел нужным посетить страдальцев, — (мне показалось, что я слышу яростное шипение Сольвейг: «Не юродствуй!»), — и имел с ними долгую приватную беседу.
— На что вы намекаете?! — вздыбился Леннарт из администрации. Я его могу понять — на чем местной власти держаться, как не на авторитете (недоброй памяти, не к ночи будь помянута…) власти центральной?
— Ни на что, — мягко ответил я. То есть это мне казалось, что мягко; по выражению лица Леннарта я понял, что он придерживается прямо противоположного мнения. — Но предсказываю: скоро этот взрыв нам аукнется.
— Почему и чем? — каркнул шеф.
— Потому что человеку, вздумавшему просто вывести из строя лифт-связь, не было нужды рисковать нарушением карантина, — пояснил я. — Вы же знаете — арбор убивает человека за несколько дней. В куполах уже появились больные, стоило подождать неделю — и в Отстойник вошли бы огнеметные команды. А тому, кто устроил взрыв, нельзя было ждать неделю. Он очень торопился.
Молчание, воцарившееся вслед за этим заявлением, трудно было назвать иначе, как мрачным.
— То есть вы полагаете… — начал было Леннарт и осекся, подавленный всеобщим молчанием.
— Не знаю что, — подтвердил я. — Но что-то будет.
И тут схема повреждений исчезла из объема. Замелькали пятна — кто-то, подчинив себе подпрограммы сьюда, самовольно подключился к линии. Я уже догадывался, чего ожидать. В объеме проявилось лицо совершенно незнакомого мне человека в голубой форме. Нет, вру! Знакомого! Знакомого дважды. В первый раз я увидел его вместе с Меррилом, когда колониальщики примчались к санкордону — тогда этот тип не произвел на меня впечатления. А потом я просматривал все файлы глос-справки по голубцам в штате местного отделения. Так что зовут его…