, затопившая Тихоокеанский регион[11], не желала схлынуть, несмотря на жесткие меры[12], принятые Советом Доминиона[13]. За последнюю неделю резко подскочило число стихийных бунтов[14]. Уровень рождаемости в Индии поднялся до критической отметки[15], однако Совет постановил не предпринимать силовых мер, поскольку эпидемия арбора в Центральной Америке[16] (вот откуда явился наш Мбакумба!) компенсировала демсдвиг. Комитет по евгенике[17] указал на тревожную тенденцию увеличения генобменных групп, что грозит смазыванием гендивергента…
Что-то неладное творится на Земле. Давно уже не было ничего подобного. Эпидемии одна за другой — арбор, ксантоцианоз, парагрипп — кто еще двадцать лет назад мог подумать, что парагрипп станет смертельной болезнью? Бунты — бесполезные и бесцельные.
Кстати об арборе. Я вызвал видеосеть и запросил Джованни Бердони.
Вайшнав-итальянец проявился в приемном углу только через несколько минут, когда я уже начал подумывать, а не отменить ли мне вызов. Вид у Джованни был измученный.
— Бьено, — приветствовал я его. — Как у вас там?
Он помотал головой.
— Пока держимся.
Я выждал паузу.
— Тяжело, — признался, наконец, Джованни, избегая глядеть мне в глаза. — Они там… ну, ты понимаешь.
Я понимал. Пока не закончится инкубационный период, зараженные не ощущают присутствия страшного вируса. А вот Мишель Мбакумба, подхвативший болезнь несколько раньше, ощущал в полной мере. Арбор убивает не то, чтобы особенно быстро, но весьма разнообразно. Открывается приятный выбор между летальной анемией, септическими осложнениями или некротическим парезом. И сбившиеся в карантинных куполах иммяки наблюдают за его неторопливой агонией, и знают, что это ждет их самих. Самые сильные в таких случаях требуют эвтаназии — и получают. А те, что послабее, впадают в апатию или бунтуют.
— Была драка… большая… Ну, короче, разбили стекло шлема одному… ты его не знаешь, Эйсе Гонсальви… он остался там.
Еще одна строка моего счета к Мерриллу.
— А что тот колониальщик?
— А ему что? Зашел, поговорил с двоими и ушел. Видно, сильно его пробрало — побледнел весь, — с совсем не кришнаитской мстительностью ответил Джованни.
Это Меррилла-то пробрало? После его выходок на Селене-прим? Вряд ли. Что же его заставило побледнеть? Что такого сказали ему двое курьеров? Уж не то ли, что собирался разнести по всей Луне Яго Лаура?
«Мир, каким мы его знаем, приходит к концу». Цитата всплыла из подсознания и вновь опустилась на дно, оставив зловещие круги на поверхности рассудка.
— Спасибо, что позвонил, — произнес Джованни. — А то мы тут совсем…