— Почему не доверяю? — Я так же театрально развел руками. — Не рассчитывал.
— Рассказывай. — Хозяйка повернулась на бок и остро глянула на меня.
Я рассказал.
— Миленько. — Хозяйка дернула головой. Внешне она оставалась спокойной, но я смотрел на ее руки — длиннопалые, дергающиеся, извивающиеся, живущие своей насекомой жизнью. Волнуется Сара. — Можешь отдохнуть, пока я ответа поищу. Не здесь только. В смотровую пойди. Позову.
Она одним странно неуклюжим движением вздернулась с кушетки, сбросив с плеч тонкую накидку, составлявшую единственное ее одеяние. Кожа Хозяйки имела детски-розовый цвет, под стать радужкам. Несмотря на хрупкое сложение, она не казалась худой — мало мышц, но достаточно клетчатки, создающей фигуру. И даже в повадках ее проскальзывало нечто нелюдское. Если каждый новый мир будет оставлять на поселенцах такие метки, на всей программе эмиграции можно ставить крест.
В смотровую, значит. Дареному коню… но все равно противно. Сама Сара в смотровую не ходит, а заказала строителям из каприза, заявив, что во всяком приличном борделе должна быть и смотровая. С моей точки зрения, заведение ее — даже не бордель, а так — клуб мастурбаторов. Куклы ведь не люди. Правда, Хозяйка дешевки не держит, с ее девочками и поговорить можно, если не на особо интеллектуальные темы, но все равно.
А пакостность моего положения заключалась в том, что экран в смотровой не выключался. Хоть тресни. Вначале я долго искал панель ручного управления, потом до одури гнул над ней пальцы мудрами, наблюдая, как сменяются на экране «номера», потом плюнул, убавил звук до минимума и, сковырнув с плеча стим-мушку, попытался заснуть прямо в кресле перед экраном, под электрические вздохи и стоны. Понятное дело, не удалось. Пробовал читать данные из свидетеля, но так ничего и не вычитал — отвлекали нелепые звуки.
Спасла меня горничная. Тоже кукла. Вот преимущество криминального образа жизни — Сара могла не тратить денег на живую прислугу, как того требует закон о праве на труд. Перепрограммирует свой персонал, да и на том экономит — старую программу оставляет, так что действовала эта штучка как горничная, а вела себя как… ну, вы поняли. Я старался не обращать внимания. Что-то меня в гиндроидах отталкивает до рвоты. Марионетки электрические. Пока ходят, двигаются, говорят — ничего еще, а довелось мне один раз испорченную гиндроид видеть… Лежит здоровая девка, фигура — мечта подростка, слюни из угла рта стекают на щеку и глаза… Принять говорить — пустые. Вранье. Не пустота это, а та дрянь, куда налифтнувшиеся проваливаются. Дробномерие. Так и сознание ее липовое налифтнулось. Это даже не пародия на человека — пародия подразумевает чувство юмора. Это эрзац. Когда-то их делали из резины. Теперь — из клонированных тел под управлением примитивного сьюда. А разницы никакой.