— О, я с удовольствием перейду на ты, — обрадовался Микки. — Это же признак близости в вашей культуре, да?
— Ну, вроде того, — согласилась я, оглядев его с подозрением.
У меня все никак не получалось забыть о семи мужьях. Сейчас как набросится, решив быть первым…
Слава богу, Микки ограничился улыбкой еще более широкой, чем раньше.
— Мы сейчас находимся в столице нашего королевства. Город называется Фарн, поэтому дворец так и зовется — Фарнский. Давай посмотрим на первую фреску. На ней рассказано о создании нашего королевства.
Я послушно подошла к изображению. Все равно заняться больше нечем.
В общем-то, ничего поражающего воображение там не нашлось. Шестнадцать фигур, которые окружают светящееся яйцо, — стандартная такая иллюстрация к сотворению мира. Интерес вызывали разве что сами творцы. Часть из них почему-то оставалась темными пятнами, без единого намека на внешность. Другие, наоборот, были выписаны тщательно, со всеми подробностями.
Рыжий что-то шепнул, коснулся фрески пальцами, и она в тот же миг ожила. Я ахнула, когда мировое яйцо заблестело, а дракон вдруг шевельнул хвостом. Небо цвета индиго с танцующими звездами в таком исполнении выглядело очаровательно.
— Это наши боги, — пояснил Микки очевидное, довольно улыбаясь тому, что меня впечатлил. — Они бежали из другого мира от неведомой опасности, долго не могли найти приют и в конце концов решили создать его сами. Но в сотворении принимали участие не все. Мы мало знаем о них, кроме имен.
— Почему?
— Они продолжили путь, чтобы потом создать собственные миры. Но некоторые остались. Вот, например, белокурая повелительница морей Эжения и Рейанд — покровитель труда…
— В виде бобра? — вырвалось у меня.
Ну и боги у них, однако.
— Бобры — великие животные, они очень трудолюбивы, — важно ответил Микки. — А вот еще обольстительная богиня любви Элизия, отважная воительница Виктолина и покровительница смеха Вириника. Моя любимая, — задумчиво добавил он и тут же спохватился: — Ой, тебе, наверное, все это будет слишком сложно запомнить сразу.
Я кивнула. В самом деле, многовато имен для начала.
— Тогда расскажу самое важное. Отдельно от других мы почитаем Андремакса, — мой спутник указал на алого дракона, того самого, что украшал витраж в спальне. — Он не был основателем, но направлял собратьев и помогал им. К нему восходит и род нашего правителя — Дамиана эн-Драгониса.
Отчего-то я была уверена, что Дима-Дамиан окажется высшим существом. Если не на деле, то обязательно на словах. Знаем, проходили. В Древнем Риме цезарей тоже любили объявлять потомками богов. Только умирали они совсем как обычные люди.