Как отзывается такое положение вещей на продуктивности сельского хозяйства, нетрудно себе представить. Мелкие крестьяне, по большей части неграмотные, понятия не имеют о современной агротехнике. Их знания ограничиваются теми сведениями, которые на протяжении бесчисленных поколений отцы передают сыновьям. Но если б далее они обладали познаниями агронома с высшим образованием, им было бы это ни к чему; откуда взять деньги на затраты, без которых невозможно повышение урожайности? На устройство оросительных систем в засушливых местностях, на удобрения и средства борьбы с вредителями, на усовершенствование плугов и других сельскохозяйственных машин, не говоря уже о тракторах и комбайнах, на концентрированные корма и высокопродуктивные породы скота? Вот почему их урожаи чрезвычайно низки, за исключением орошаемых областей, которые занимают лишь 2 из 20 миллионов гектаров обрабатываемой земли и которые опять-таки принадлежат крупным хозяйствам. Земли мелких крестьян малодоходны еще и потому, что их владельцы вынуждены каждые 2–3 года оставлять поля под паром, чтобы как-то возместить отсутствие удобрений. Продуктивность скотоводства, страдающего от отсутствия хороших кормов и болезней животных — туберкулеза рогатого скота и чумы свиней, так низка, что в 1962 году Испания, чтобы покрыть потребность богачей и иностранных туристов в продуктах, была вынуждена импортировать довольно большое количество сливочного масла, сыра, говядины, свинины и даже баранины.
С другой стороны, крупные помещики, у которых, казалось бы, есть деньги и для капиталовложений и для «покупки» специальных познаний, как правило, не проявляют интереса к повышению продуктивности своих хозяйств и тем самым своих барышей. Все их интересы направлены на то, чтобы как можно приятнее издержать эти барыши. Они предпочитают сидеть в мягком уютном кресле. Портить себе сон заботами об умножении доходов, которые из-за обширности латифундий так высоки, что их не прожить даже при самом мотовском образе жизни, — этого не хочет никто из господ помещиков!
Не выше производительность и в испанской промышленности. Дело не только в том, что по сравнению с большинством других европейских стран Испания, если не считать Каталонии и Страны Басков, делает лишь первые шаги по пути индустриализации. Подавляющее большинство испанских промышленных предприятий очень мелки, и издержки производства на них чрезвычайно высоки. Это верно не только для текстильной промышленности, где широко распространена работа на дому, но и для современных отраслей, таких, как автомобиле- и тракторостроение. Среди 536 000 промышленных и кустарных предприятий Испании имеется 453 000 таких, на которых число рабочих составляет менее 5 человек! К этому следует добавить устаревший станочный парк. В текстильной промышленности, например, более или менее отвечает современным требованиям лишь 15–20 % оборудования, в тяжелой промышленности — лишь 25 %. Все эти предприятия, несмотря на значительно более низкие ставки заработной платы, не в состоянии конкурировать с высокопроизводительными современными предприятиями. Например, установлено, что производительность веретена и ткацкого станка в испанской текстильной промышленности гораздо ниже, чем в других средиземноморских странах, а выработка на каждого рабочего в сталелитейной промышленности составляет чуть больше трети выработки сталелитейщиков в Италии, Бельгии или Западной Германии. Разумеется, на производительности сказывается и недостаток обученных рабочих. Большинство промышленных предприятий Испании удерживается на внутреннем рынке лишь благодаря защитительному барьеру в виде ограничения контингентов импортных товаров и высоких таможенных пошлин. Согласно введенному в 1962 году новому таможенному тарифу, пошлина на импортные товары, по правительственным данным, составляет в среднем 24–25 % против 18–19 % во Франции и Италии, которые считаются странами с высоким таможенным барьером. Согласно же сообщению экспертов Международного банка, для Испании типичен тариф в 30 %, а для изделий из железа и стали, машин и оборудования даже в 30–45 %.