Петрович прогревал свою лабораторию для титрования.
Я охрип и решил не выходить на улицу, но спустя полчаса увидел, что снежные сугробы уже на уровне крыши. Пришлось вылезти с лопатой и очищать вход. Хорошо, что у нас есть малицы: они выручают во время мороза и пурги.
Петя приостановил работу в лаборатории. Мы собрались обедать. Признаться, очень уже надоели порошки и концентраты! Кренкель говорит, что он с удовольствием съел бы сейчас десяток булок с чайной колбасой… Однажды ночью он доверительно сказал мне:
— Когда вернусь в Москву, то буду постоянно носить в кармане булку с колбасой…
Пока ребята отдыхали, я делал новый амортизатор к дверям палатки, так как старый уже не действует.
Вечером слушали по радио оперу «Броненосец «Потемкин».
Женя сообщил новость:
— Проходим семьдесят девятую параллель!
6 января
Этот день мы назвали днем рекордного дрейфа и больших неудач.
Ночь прошла спокойно. Облачность рассеялась, и звезды осветили небо, но ветер продолжал свое дело.
До утра я читал «Мать» Горького. Потом осмотрел лагерь, вернулся и забрался в спальный мешок.
Женя ушел очищать свою магнитную обсерваторию от снега. Оказалось, что в магнитном теодолите лопнул волосок. Это нарушило работу Жени.
Петрович очень огорчен незначительной глубиной моря в том месте, где мы сейчас дрейфуем: дно лишь в ста шестидесяти двух метрах от нашей льдины.
Женя подсчитал, что за сорок три часа станция продрейфовала двадцать две мили. Такой скорости у нас не было за все время с начала дрейфа от Северного полюса.
И на всякий случай приготовил клипер-бот и байдарку.
Кренкель чувствует себя все еще плохо. Петр Петрович дал ему бром. Теодорыч принял лекарство и лег спать. Он жалуется на сильные боли в груди.
Я открыл бидон со стеклами к фонарям, принес в палатку, отогрел их и протер. Однако спустя час стекла лопнули… Пришлось опять идти на базу. Вот неудача!..
Вечером слушали «Последние известия по радио». С большим вниманием следим за героической борьбой испанского народа против внутренней контрреволюции и интервентов.
По радио нам рассказали, как московские школьники встречали Новый год в Колонном зале Дома Союзов. Я вспомнил свое невеселое детство… Мы все росли, как дикари, встречали Новый год на берегу моря среди пьяных матросов и рыбаков, картежников; ничего, кроме грубой ругани, не слышали… Радуюсь за нашу счастливую советскую детвору!
Еще больше светит заря. Показалось и наше «полярное солнце» — маленький огрызок луны.
Окончился день новой неудачей: вылился бензин из бидона… Очень досадно! К горючему мы на своей станции относимся, как к собственной крови: без керосина и бензина мы не сможем продолжать наши научные работы.