Резьбой были украшены все постройки деревни: большой дом для собраний (варе-рунанга), и чуть-чуть приподнятые на невысокие сваи жилые дома (варе), и, наконец, расположенные поодаль хранилища для припасов (вата). При взгляде на эти постройки невольно вспоминались строчки детского стишка: «Домик пряничный стоит, шоколадками покрыт…» Дома, выкрашенные в коричневый цвет и покрытые резьбой, как-то очень уж напоминали тульские пряники.
Все строения размещались вокруг небольшой площади — марае, места всех деревенских собраний, празднеств и торжеств.
— Вы находитесь в па, укрепленной деревне. В таких деревнях до прихода европейцев жили мои предки, — сказала Ранги.
Ранги — старейшая из местных гидов. Она, как и другие гиды, знакомит приезжающих с достопримечательностями Роторуа, главнейшее из которых Вакареварева. Фотографии этой энергичной, всегда улыбающейся женщины с морщинистым коричневатым лицом часто можно встретить на почтовых открытках, на страницах новозеландских журналов и туристских проспектов.
Ранги ведет нас по деревне, и мы с интересом осматриваем постройки и укрепления. Нам легко себе представить, что некогда вот здесь, на марае, перед выступлением в поход собирались татуированные воины и, потрясая палицами, исполняли воинственный танец хака. Они высоко подпрыгивали, яростно били о землю ногами, таращили глаза, что должно было устрашать врага, и до предела высовывали языки в знак презрения к нему. Выказывать презрение к врагу таким образом считалось настолько важным, что острие на одном конце палицы, главного оружия маори, тоже делалось в форме высунутого языка. Танец сопровождался выкриками, своего рода боевой песней.
«Ка Мате! Ка Мате! Ка ора! Ка ора! — кричали они. — Суждено ли нам жить или умереть, нас победить нельзя, потому что мы дети Ту — непобедимого бога войны».
Это был и вызов врагу и заклинание.
Мы видели хаку в небольшом местечке Химатанги, что лежит на полпути из Палмерстон-Норта в Веллингтон. Группа полуобнаженных маори в коротких юбочках, с лицами и телами, раскрашенными белыми, красными и черными полосами и зигзагами, двигалась прыжками нам навстречу, оглашая воздух устрашающими криками. Приблизившись к нам, они издали последний громкий клич и замерли как вкопанные. Из их рядов вышел вперед плотный седой мужчина. Сохраняя на своем лице свирепое выражение, он положил к нашим ногам палицу. Друзья шепнули нам, что следует ее поднять, и мы поспешили это сделать. Положенная на землю палица свидетельствовала о мирных намерениях встречавших нас «воинов». Это была «палица мира». После того как мы подняли ее, а это означало, что мы также пришли с мирными намерениями, «воины» разразились криками приветствия.