Следующие пять пуль нашли свои цели, причём одна из них попала точнёхонько в склад ГСМ. В небо взмылся огненный столб.
– Всё, ротмистр, валим отсюда! – я чуть не за шкирку потянул Домнина назад. В этот момент он был похож на гигантского медведя-гризли, дорвавшегося до своей добычи.
Немцы на аэродроме немного очухались и перенесли огонь на ближайший лес. На опушке начали рваться снаряды зениток. На месте нашей лёжки вспух черно-красный взрыв. Вовремя мы свалили. Пригнувшись, мы что есть сил рванули подальше в спасительную чащу. Мельком взглянув на Домнина я невольно вздронул. В его глазах не было абсолютно ничего человеческого. Это был взгляд хищника, готового убивать любого, вставшего у него на пути. Взгляд зверя, вкусившего крови жертвы. Господи, лишь бы крыша у бывшего ротмистра не поехала от всего случившегося. Иначе придётся его…. Нет, даже думать об этом не хочу. Надо приводить его в чувство.
Добежав до небольшого ручья я приказал остановиться.
– Привести себя в порядок! Оправиться! И умойтесь, ротмистр! – мой командный уверенный голос подействовал. Домнин как-то заторможенно скинул вещмешок, аккуратно положил на него винтовку и, склонившись над водой, зачерпнул из ручья двумя руками. Несколько раз плеснув себе в лицо прохладной воды он, наконец-то, начал приходить в себя.
– Становись! Смирно! – Домнин вытянулся по стойке смирно, – За ликвидацию душегуба и кровопийцы Гиммлера, за уничтожение представителей верховного командования противника, за уничтожение склада авиабомб и склада горючего противника, как представитель Государственного Комитета обороны объявляю вам, ротмистр Домнин, благодарность от имени Советского правительства.
Домнин набрал в грудь воздух, чтобы ответить и. аж сдулся. Как полагается отвечать по Уставу он не знал.
– В Красной армии, Вячеслав Александрович, принято отвечать "Служу трудовому народу!", но, думается мне, скоро будет принята новая форма ответа "Служу Советскому Союзу!"
Домнин на секунду задумался и, вновь набрав полную грудь воздуха, всё же в пол голоса, произнёс;
– Служу Советскому Союзу!
– А теперь ходу, ротмистр, ходу!
(Я не знал, что прилёт Гиммлера фиксировался на кинокамеру Вальтером Френтцем, личным фотографом и кинооператором Гитлера. Киноплёнка беспристрастно зафиксировала казнь (а это была именно казнь) высокопоставленных эсэсовцев.)
Интерлюдия. Москва. Кремль.
Человек в пенсне почти бежал по коридорам Кремля. Редкие втречные уступали дорогу и старались слиться со стеной. Если ТАКОЙ человек ТАК спешил, значит новость, которую он нёс, была подобна бомбе. Перед приёмной Хозяина он на миг остановился и, переведя дыхание, потянул дверь на себя. Бессменный секретарь Сталина Поскрёбышев встал, приветствуя посетителя.